Лиза Клейпас: С тобой навсегда

– Она предпочитает одну вещь и делает ее весьма хорошо, – закончил за него Алек и печально улыбнулся. – Нет ли у нее сестры?

– Боюсь, что нет. Она одна такая, Фолкнер.., и я не делюсь.

Дружеский разговор продолжался, когда они вышли из библиотеки и поднимались наверх, где слуга готовил комнаты для гостей. Им всегда было о чем поговорить, потому что, несмотря на большую разницу в возрасте (Алеку было двадцать восемь, а Саквилю почти на тридцать лет больше), их объединяло много общего. Оба они в юности унаследовали титул и богатство, а вместе с ними и все проблемы, связанные со слишком большим влиянием на окружающих в столь юном возрасте.

Где-то в душе Алек затаил обиду на то, что он, еще подросток, был вынужден принять на себя всю ответственность за семью, земли и местных жителей. Смерть отца в одночасье превратила его во взрослого человека, лишив всех радостей, которыми беззаботно наслаждались сверстники.

Только двоюродный брат вносил в его жизнь веселье. Необузданный и безрассудный Холт вовлекал его во многие сомнительные приключения, всегда удачно перебивая монотонность обязанностей и работы. Он прятал женщин в комнатах Алека и оставлял их там в качестве сюрприза, присылал среди ночи записки с шутовскими мольбами присоединиться к нему в какой-нибудь сомнительной пивнушке. Озорной, веселый Холт, который влюблялся и разочаровывался каждую неделю и звал Алека пить в компании с ветреными женщинами…

– Тебе нужно, чтобы я был рядом, – часто повторял Холт. – Все остальные воспринимают тебя чертовски серьезно.

Теперь, когда Холта не стало, Алек понимал, насколько тот был прав.

Проводив его до комнаты, Саквиль ушел встречать других гостей.

Алек принялся бесцельно бродить по дому. Внутреннее убранство Саквиль-Мэнора было столь же великолепно, как и внешний вид особняка: в каждой комнате был камин, изобилие картин и книг, удобные мягкие кресла, роскошные кровати, застеленные дорогими покрывалами. Каждый год, когда Саквиль затевал охоту, некоторые из этих шикарных кроватей использовались гораздо чаще обычного, потому что это было время снисхождения ко многому и многим.

Снаружи особняк походил на надежную крепость, но настолько живописную, что было трудно оторвать от него взгляд.

Стены и крыши были украшены зубцами и шпилями, придавая ему вид средневекового замка. Особое внимание обращали на себя высокие прямоугольные угловые башенки, похожие на те, в которых томились в заточении сказочные принцессы.

Комната Алека находилась в конце коридора, рядом со входом в одну из таких башенок. Он задержался возле лесенки, ведущей наверх, и, прислонившись к стене, задумался о том, что может находиться в башне: может быть, это чердак или мансарда, где живет кто-то из слуг. Неожиданно его размышления были прерваны звуком шагов легких ножек по ступенькам.

Мира спускалась из своей спальни в кухню. Она знала, что повар и экономка заняты приготовлениями к приему и с радостью примут ее помощь. Лорд Саквиль возмущался, когда слышал, что она собиралась кому-нибудь помочь, но Мира не боялась работы. Ей нравилось чувствовать себя полезной, а в ее теперешней жизни она не видела возможности приносить кому-нибудь пользу. На мгновение она остановилась на предпоследней ступеньке, неожиданно увидев стоявшего перед ней мужчину – очень высокого мужчину. Сразу же узнав эти угольно-черные волосы, она уставилась на него с любопытством и без малейшего смущения.

Его глаза были светло-серого цвета талой воды – прозрачный хрусталь, обрамленный густыми черными ресницами.

Брови – столь же черные, как и волосы, четко очерченные, с легким изгибом. Это производило завораживающее впечатление. Пронзительные серебристо-блестящие на загорелом лице глаза, слегка прищуренные так, будто он читал все тайны ее сердца. Приподнятый уголок выразительных губ говорил о сардоническом остроумии, скрывающемся за этими безмерно красивыми чертами. Мире хотелось отступить назад: излучаемое им обаяние, которое она почувствовала издалека, вблизи казалось слишком сильным. Все линии его тела были совершенны: ноги в плотно облегающих кожаных панталонах, широкие плечи и узкий торс, облеченные в голубой сюртук и консервативный полосатый жилет.

– Здравствуйте, – сказал Алек. Выражение его лица не изменилось, когда он смотрел на нее, хотя взгляд отмечал каждую деталь ее внешности: от него не укрылось взволнованное движение пальцев, когда она прятала их в складках платья. – Надеюсь, я не напугал вас, – сказал он низким, странно прерывающимся голосом.