Карен Монинг - Избранница горца

Однако со временем все это должно было оправдать себя. И хотя некоторые люди считали, что работа археолога — жизнь, посвященная игре со старыми и пыльными вещами, — не самое интересное занятие (так же считала и мама Джесси, которая не одобряла выбор дочери и не понимала, почему она не может просто выйти замуж и рожать детей, как ее сестры), Джесси не представляла более захватывающей карьеры. Пусть кому-то такая мечта покажется странной, но это ее мечта.

Доктор Джессика Сент-Джеймс . Она была так близка к этому, что почти чувствовала эти слова на вкус. Еще полтора года, и она допишет докторскую диссертацию.

А потом сможет вести себя, как кролик-энерджайзер, наверстывая упущенное время. Но она не для того так много трудилась и влезла в долги, чтобы все испортить из-за гормональной бури.

Через несколько лет, утешала себя Джесси, глядя на запруженную улицу, люди, торчащие возле клуба, скорее всего, будут все еще торчать там, их жизнь ничуть не изменится, а вот она будет путешествовать по отдаленным местам, отыскивая остатки прошлого. Ее ждут чудесные приключения.

И кто знает, может быть, во время одной из раскопок она встретит мистера Того Самого. Может, ее просто ждет поздний расцвет.

Господи — красавчик запустил руки в джинсы рыженькой девушки. А ее руки уже на его… ох! Прямо там, перед Богом и людьми!

Где-то за спиной Джесси, в глубине тесной, заставленной вещами квартиры, в которой давно следовало бы убрать, зазвонил телефон.

Джесси закатила глаза. Рутина всегда выбирала самый неподходящий момент, чтобы вмешаться в ее мечты.

Дзинь! Дзинь!

Она еще раз восхищенно взглянула на бесстыжую парочку, потом неохотно слезла с подоконника. Помотала головой в напрасной попытке прояснить мысли, а затем задернула занавеску. То, чего она не видит, не может ее мучить. Или хотя бы будет мучить не так сильно.

Дзииииинь!

Где же этот чертов телефон?

Джесси наконец-то нашла его на диване, похороненным под подушками, фантиками от конфет и коробкой из-под пиццы, в которой — фууу — находилось нечто пушистое фосфоресцирующего зеленого цвета. С опаской оттолкнув коробку, Джесси застыла, не донеся руку до телефона.

На какой-то миг — короткий, почти незаметный — ее захлестнуло необъяснимое, но очень сильное предчувствие того, что трубку брать не стоит.

Что нужно оставить этот телефон звонить.

Пусть звонит хоть все выходные напролет.

Позже Джесси вспомнит это ощущение.

Само время, казалось ей, застыло на этот странный, напряженный миг, и Джесси ощутила нечто необъяснимое: словно сама Вселенная затаила дыхание, ожидая того, что она сейчас сделает.

Джесси сморщила нос, фыркнув от этой смешной эгоцентричной мысли.

Да Вселенная никогда и не замечала Джесси Сент-Джеймс.

Девушка подняла трубку.

Лукан Мирддин Тревейн расхаживал возле камина.

Когда он произносил заклятие, призванное скрыть его истинную внешность, — а он произносил его всякий раз, если не оставался в полном одиночестве, — он был высоким, мощно сложенным, красивым мужчиной около сорока лет. Густые темные волосы слегка серебрились на висках. Он был человеком, на которого оборачивались женщины, а мужчины непроизвольно делали шаг в сторону с его пути. Его внешность говорила: « Я обладаю силой, а вы нет. И если вы думаете, что тоже сильны, — посостязайтесь со мной ». Черты его лица наводили на мысли о Старом Свете, глаза были холодного серого цвета, как озеро перед грозой. Истинная же его внешность была куда менее впечатляющей.

За свою жизнь, куда более долгую, чем у большинства людей, Лукан накопил огромные богатства и приобрел немыслимую мощь. Ему принадлежали контрольные пакеты акций самых различных компаний, занимающихся всем, чем угодно. У него были резиденции в десятках городов. Для решения личных проблем у него была специально отобранная группа, состоящая из специально обученных мужчин и женщин.

Сейчас слева от него, в глубоком кресле, сидел и напряженно ждал его слов один из таких людей.

— Это абсурд, Роман! — рычал Лукан. — Какого черта это отнимает столько времени?

Роман поерзал в кресле. Ему очень подходило его имя: черты его лица были классически правильными, как у императоров на древнеримских монетах, а волосы — длинными и белокурыми.

— Мистер Тревейн, мои люди над этим работают. — В его речи был легкий намек на русский акцент. — Лучшие наши люди. Проблема в том, что они отправились в разных направлениях. Их продали на черном рынке. Ни у кого нет имен их владельцев. Понадобится время…