Карен Монинг - Избранница горца

« Нужно сделать так, чтобы он продолжал говорить », — подумала Джесси, пытаясь справиться с паникой. Девушка осторожно и глубоко вздохнула. Уровень адреналина подскочил, пульс ускорился, ноги и руки задрожали. Она попыталась ничем не выдать того, что теперь, с опозданием, распознала опасность. Неожиданность может стать ее единственным преимуществом. Где-то в кабинете наверняка есть то, что послужит ей более надежным оружием, чем книга. Нужно только взять это в руки до того, как незнакомец поймет, что она задумала. Джесси тайком взглянула вправо.

Да ! Как она и ожидала, на антикварном столике лежала коллекция клинков. Это были копии, сделанные из стали, а не из украшенного драгоценными камнями золота, но они так же смертоносны, как и настоящие.

— Так сколько лет этому зеркалу? — спросила Джесси с выражением «у меня очень мало мозга» на лице.

Незнакомец снова переместился. Плавным движением, как мускулистое животное. Еще несколько шагов, и он пройдет мимо стола. Джесси немного расслабилась.

Кажется, мужчина пару секунд размышлял, отвечать ей или нет, затем пожал плечами.

— Ты бы, наверное, отнесла его к палеолиту.

Джесси резко втянула воздух, и на миг, буквально на миг, страх полностью отступил. Палеолит? Он что, шутит!

Подождите-ка, конечно шутит. Иначе и быть не может. Это невероятно. Самые древние формы письма, клинопись и иероглифы, появились в середине или конце четвертого столетия до нашей эры! А эти значки на зеркале определенно были формой письма!

— Ха-ха. Я не такая дура. — Ну, сегодня, может быть, все же дура, причем по всем статьям, но обычно она умнее. Обычно она могла кое в чем сглупить, но еще ни разу с ней не случалось приступа полного, всеохватывающего идиотизма. — Это означает, что зеркало сделано ранее, чем за десять тысяч лет до нашей эры. — Она фыркнула и попятилась еще на несколько дюймов. Заметил ли он, что она делает? Если да, то ничем себя не выдал.

— Да, именно так. Определенно ранее. — Мужчина снова шагнул вперед.

Джесси подумала, не закричать ли ей, но она была почти уверена в том, что в южном крыле так поздно вечером все равно никого нет, поэтому лучше сохранить энергию для самозащиты.

— Ладно, предположим, что я на минуту поверила, — сказала она, отступая дюйм за дюймом. Еще совсем немножко. Заставь его продолжать разговор . Осмелится ли она прыгнуть к оружию? — Вы утверждаете, что рама относится к палеолиту. Так? А гравировку добавили позже, и само зеркало было вставлено в раму около века назад.

— Нет. Вся вещь, целиком, относится к палеолиту.

У Джесси отвисла челюсть. Девушка закрыла рот, но челюсть тут же отвисла снова. Джесси всматривалась в лицо незнакомца, пытаясь увидеть признаки того, что он шутит.

— Невозможно! Даже если не считать символов, это же стеклянное зеркало!

Мужчина мягко рассмеялся.

— Нет… не совсем. Ничто, касающееся творений Невидимых, никогда… не является тем, чем кажется.

— Творений Невидимых? — беспомощно повторила Джесси. — Я незнакома с этой классификацией. — Ее пальцы сжались. Она собиралась броситься за оружием, мысленно ведя обратный отсчет: четыре… три…

— С этой классификацией мало кто знаком. Почти все, кто видел реликвии Невидимых, мертвы, и о них некому рассказать. Древние Святыни были созданы темнейшими из Туата де Данаан. — Он сделал паузу. — Не волнуйся, Джессика Сент-Джеймс…

О Господи, он знает ее имя. Откуда оно ему известно?

— Я все сделаю быстро. Ты почти ничего не почувствуешь. — Его улыбка была до ужаса нежной.

— Ох, черт! — Джесси метнулась к клинку в тот же миг, как убийца прыгнул на нее.

Когда боишься за свою жизнь, почти спокойно отметила про себя Джесси, возникает ощущение, словно ты во сне и все события странно замедляют ход, хотя на самом деле происходят со скоростью неотвратимой железнодорожной катастрофы.

Она видела каждую деталь его прыжка, словно стоп-кадры в замедленной съемке: вот согнулись его ноги, тело сжалось, собираясь, как пружина. Одна рука нырнула в карман, вытаскивая тонкую проволоку с обернутыми в кожу концами. Глаза стали холодными, лицо окаменело, и Джесси заметила даже, как побелели края его ноздрей, раздувающихся, словно от неуместного сексуального возбуждения.

Она ощущала странную раздвоенность. Ее сердце бешено колотилось, дыхание стало частым и прерывистым. Она чувствовала, как движутся ее ноги, но, казалось, прошла целая вечность, прежде чем она сделала несколько шагов.