Эльза Вернер - В добрый час

Тонкое и привлекательное лицо его дышало такой безграничной апатией, таким убийственным равнодушием ко всему и ко всем, что теряло всю свою прелесть. Все было в нем так бледно и так бесцветно — ни тени румянца на щеках ни признака жизни на лице, как будто он не мог уже ни наслаждаться счастьем, ни испытывать горе. Он вел свою невесту к алтарю так, как после танцев провожают свою даму до стула, да и теперь, стоя возле нее, он бесстрастно держал ее руку в своей. Ни серьезность шага, который он намеревался совершить, ни красота женщины, которую ему вручали, казалось, не производили на него ни малейшего впечатления. Пастор кончил речь и приступил к обряду венчания. Его голос раздавался громко и отчетливо, когда он спросил Артура Беркова и баронессу Евгению-Марию-Анну фон Виндег-Рабенау, желают ли они сочетаться браком.

Снова дрогнуло лицо военного, и он почти с ненавистью посмотрел на господина, стоявшего рядом с женихом, но в ту же минуту прозвучало двойное «да», означавшее, что одно из древних аристократических имен заменяется простым мещанским именем Берков.

Едва кончился обряд и пастор произнес последнее слово, как господин, украшенный бриллиантами, поспешно протолкался вперед, очевидно, намереваясь с шумной торжественностью обнять новобрачную, но прежде чем он успел это сделать, военный уже оказался около нее. Спокойно, но с таким видом, как будто это его неоспоримое право, он стал между ними и первый заключил ее в объятия, но его губы, коснувшиеся ее лба, были холодны, а лицо, склоненное над ней и на несколько секунд скрытое от остальных, утратило выражение гордого достоинства.

— Мужайся, папа, это было необходимо!

Эти слова, понятные ему одному, прозвучали чуть слышно, но тем не менее, они вернули ему самообладание. Он еще раз прижал дочь к своей груди, и в этой нежности как будто заключалась мольба о прощении. Потом передал ее в неизбежные объятия другого господина, который ожидал это с видимым нетерпением и ни за что не поступился бы правом поздравить «дорогую невестку».

Впрочем, она и не пыталась уклониться от этого, так как взоры всех присутствовавших в церкви были обращены на них. Она стояла неподвижно. Ни одна черта ее прекрасного лица не изменилась — она только подняла глаза, которые до сих пор были все время опущены, и в этом взгляде выразились такая неприступная гордость, такой ледяной отпор тому, в чем она не могла отказать, что ее поняли. Несколько растерявшийся свекор заменил бурные изъявления своей нежности почтительной вежливостью, и хотя он все-таки обнял ее, но это было простой формальностью, и его рука едва коснулась пышных складок тонкой вуали. Вся поистине немалая самоуверенность нового родственника не устояла перед этим взглядом.

Молодой Берков не затруднил до такой степени своего тестя. Они обменялись рукопожатиями, причем белые перчатки новобрачного и барона едва коснулись одна другой — оба довольствовались этим. Потом Берков подал руку своей молодой супруге и повел ее из церкви; ее атласный шлейф зашуршал по мраморным ступеням. За ними двинулись все приглашенные, и вскоре экипажи начали разъезжаться один за другим.

Церковь быстро опустела. Одни столпились у дверей, чтобы еще раз взглянуть на новобрачных, другие поспешили выйти, чтобы воспользоваться случаем хорошенько разглядеть туалеты новобрачных и гостей. Через десять минут в огромной церкви не осталось ни души, только вечерняя заря, заглядывая в высокие окна, заливала красноватым светом алтарь и изображения святых, фигуры которых на золотом фоне казались живыми. От движения воздуха пламя свечей колебалось, и цветы, щедрой рукой рассыпанные на полу, распространяли сильное благоухание. По ним прошумели шлейфы дам, ноги кавалеров потоптали их — на что другое могли пригодиться бедные цветы на этом торжестве среди такой роскошной демонстрации бриллиантов, которой сопровождалось бракосочетание дочери древнего дворянского рода с сыном миллионера? Экипажи останавливались у дома барона Виндега, и празднично освещенные комнаты быстро заполнялись гостями. В залитой светом приемной стояла новобрачная под руку с мужем, такая же прекрасная, гордая и холодная, как и час назад перед алтарем, и принимала поздравления и пожелания счастья. Являлось ли действительно счастьем то, что она сейчас скрепила своим «да»? Ответом на это, возможно, была мрачность, все еще не сходившая с чела ее отца.

— Ну, слава Богу, теперь наконец все в порядке! Да и пора уж, через четверть часа они должны быть здесь. Находящимся на холме я дал точную инструкцию, и как только покажется карета, грянет первый выстрел из мортиры!

Читать дальше