Луиза Аллен - Покорись страсти

Служанка захлопнула за собой дверь, и Клеменс услышала, как в замочной скважине повернулся ключ. Шаги в коридоре стихли.

Клеменс обессилено опустилась на стул у туалетного столика, и пальцы ее крепко сжали спинку. Она посмотрела в зеркало. На правой щеке наливался синяк, глаз припух. Завтра синяк почернеет, подумала Клеменс. От прически не осталось и следа, волосы тяжелой волной падали на плечи.

Клеменс осторожно выпрямилась и тут же поморщилась — бок болел после удара об стол. Будь у нее на костях немного жира, подумала девушка, это смягчило бы удар. Ей очень повезло, что ребра не сломаны. Она должна поесть. Голодовкой делу не поможешь, впрочем, есть ли вообще что-то, что может помочь? Дверь распахнулась, и в комнату вошла Мэри Люс, за ней следовал слуга с подносом. Этот человек, которого Клеменс знала всю свою жизнь, бросил испуганный взгляд на ее лицо и отвернулся.

— Мистер Льюис велел вам поесть, — сказала Мэри Люс. — Я останусь здесь, пока вы все не съедите. — Она поставила на туалетный столик таз с водой.

Клеменс намочила платок и приложила к лицу, которое тут же отозвалось ноющей болью. Спасибо еще, что дядя Джошуа ударил ее не левой рукой, на которой он носил перстень.

— Хорошо.

Курица с рисом, фаршированный перец, кукурузные лепешки с сиропом, молоко. Желудок Клеменс отказывался принимать пищу, но инстинкт заставил ее приняться за еду, пусть даже жевать было больно.

Теперь девушка знала точно: она должна бороться. Дело, правда, осложнялось тем, что она была заперта в своей комнате. Когда ужин был съеден, а молоко выпито, Мэри Люс собрала посуду и удалилась. Клеменс напрягла слух — в замочной скважине заскрежетал ключ. Напрасно было бы надеяться, что служанка забудет запереть дверь.

Поев, Клеменс почувствовала себя лучше. Кажется, недели прошли с того дня, когда она в последний раз плотно ела. По мере того как дядя все больше завладевал домом, горе Клеменс, вызванное смертью отца, сменилось сначала тревогой, затем напряжением и, наконец, страхом. Вряд ли стоит ожидать помощи извне. Друзьям и знакомым сказали, что Клеменс слегла, горе помутило ее рассудок и врач предписал ей абсолютный покой. Даже ближайшие подруги девушки — Кэтрин Пейдж и Лаура Стиплс — не усомнились в дядиных словах и решили не тревожить Клеменс своими визитами. Клеменс видела их письма, адресованные дяде, — они были полны сожалений по поводу болезни подруги.

Кому же она могла довериться? Прежде Клеменс доверяла Джошуа и как жестоко ошиблась в нем! Девушка встала и подошла к окну, распахнутому в теплоту ночи. Это отец хотел, чтобы дом был построен на краю утеса, как их семейный замок в Нортумберленде. В детстве, после смерти матери, Клеменс, бывало, играла с сыновьями местных плантаторов, одолжив у них одежду, носилась по тростниковым полям и пряталась в домиках на плантациях. Шокированные ее поведением местные матроны в конце концов убедили ее отца в том, что девице четырнадцати лет от роду неприлично вести подобный образ жизни. Ночным вылазкам из дома был положен конец.

Клеменс вышла на балкон, выступающий над морем. Воспоминания о беззаботном детстве вызвали улыбку на ее лице, которая тут же превратилась в гримасу — синяк на щеке напомнил о себе. Если бы она только могла сбежать сейчас из дома!

А почему бы и нет? Клеменс вздохнула. Если бы ей только удалось выбраться из дома и добежать до гавани. Там на якоре стоит «Принцесса», готовая на рассвете отплыть в Англию. «Принцесса» была самым большим из отцовских кораблей — ее кораблей — после «Герцогини», которую захватили пираты. Эта потеря вызвала у отца сердечный приступ и привела в конечном итоге к его смерти. Но если она убежит, они вышлют за ней погоню, как за какой-нибудь сбежавшей рабыней… Клеменс металась по комнате, мысли путались. Она вспомнила усмешку на дядином лице. Ты скорее умрешь? Вот пусть так и думает. Где-то должна быть мальчишеская одежда, которую она когда-то любила надевать. Клеменс принялась распахивать крышки сундуков, наполняя комнату ароматом сандалового дерева. Да, на дне одного из сундуков под кипой простыней лежали просторные штаны, рубашка и пояс.

Стянув платье, Клеменс надела потертый костюм. Штаны оказались коротки и теперь не доходили до лодыжек, зато рубашка все еще была в самый раз. Немного подумав, Клеменс разорвала одну из простыней на ленты и туго стянула грудь. Хотя она и так не могла похвастаться пышным бюстом, лучше было не рисковать. Вытащив из сундука туфли с пряжками, девушка натянула их на босые ноги и посмотрелась в зеркало. Оттуда на нее смотрел долговязый юнец с гривой золотистых волос.