Мэри Стюарт: Побеги любви

— Я не боюсь вас, лорд Уоррик. Мой муж убеждал меня, что у вас есть причины так поступать. Я сомневалась в этом, но он сказал мне также: вы считаете, что Ровена добровольно помогала Гилберту.

— Я не думаю, я знаю это, — холодно ответил Уоррик.

— Значит, вас обманули, — настаивала леди Беллейм и добавила более спокойным тоном: — Моя дочь любит меня. Неужели вы думаете, что она могла сопротивляться Гилберту, увидев, как он избивает меня, чтобы добиться ее согласия?

Уоррик замер.

— Согласия на что?

— Гилберт заключил контракт с Годвином Лионсом на нее. Она отказалась. Я тоже с презрением отвергла этот брак. Он старый развратник со скандальной биографией и ни в чем не равен ей. Однако Лионс обещал Гилберту армию, которая была ему нужна для войны с вами. Поэтому он привез Ровену в Эмбрей и заставил ее согласиться на брак, избивая меня.

— Почему вас? Почему тогда не ее?

— Потому что, я думаю, в своем извращенном роде, он беспокоился о ней. Он не мог испортить ее красоту, поскольку свадьба должна была произойти тут же, как они приедут в Киркбург. Но ему ничто не мешало избивать меня, и он вынудил ее дать согласие на брак с Лионсом. Я была уверена, что она откажется от выполнения обещания, как только они уедут. Но он хвастался мне, когда вернулся, что Ровена полностью подчиняется ему и выполняет все его требования, потому что он пригрозил ей, что убьет меня, если она не будет его слушаться. Я не уверена, что он решился бы. Он не настолько невозможно жесток, как его отец. Но она поверила ему. И она должна была ненавидеть его за… Что слу-слу-чи-лось? — вздохнула леди Анна увидев, что Уоррик мертвенно побледнел.

Уоррик потряс отрицательно головой, но затем неожиданно издал стон, потому что другие слова припомнились ему, когда Ровена, стоя у его прикованного тела, сказала: «Мне нравится это не больше чем вам, но у меня нет выбора, нет его и у вас». Нет выбора. Она пыталась спасти жизнь матери. Она не хотела его насиловать. И она чувствовала себя столь виноватой за это, что приняла его месть за должное.

— O-o-o-oxl — прорычал он, почувствовав невыносимую боль в груди.

Анна встревожилась.

— Подождите, я принесу…

— Нет, со мной все в порядке, не нужно лекарств, — произнес Уоррик, взяв себя в руки. — Вы были правы, леди, что обвиняли меня. Я наихудший… О, Господи, что я наделал!

Он рванулся мимо нее, пулей пронесся через зал, бросив на ходу Шелдону: «Задержи свою жену здесь», — и взбежал по ступенькам.

Ровена оказалась не одна, когда он нашел ее в швейной. С ней были Милдред и другие женщины. Они только поймали его взгляд и поспешили вон. Милдред не спешила уходить. Она холодно взглянула на него, уже в который раз на протяжении последних недель, но он этого не заметил, поскольку смотрел только на Ровену.

Она поднялась и отложила в сторону шитье с колен.

— Ну, раз вы прервали нашу работу, — сказала она раздраженно, — чего вы хотите?

— Я только что говорил с вашей матерью.

Выражение лица Ровены изменилось на удивленно радостное:

— Она здесь?

— Да, и вы можете ее увидеть, но мне нужно поговорить сначала с вами.

— Не сейчас, Уоррик! — нетерпеливо сказала она. — За три года я видела мать только один раз, когда…

Ее речь прервалась, она нахмурилась, он подсказал ей:

— Когда что?

— Это неважно.

— Это важно. Когда д'Эмбрей избивал ее?

— Она рассказала вам?

— Да, и более того. Почему вы никогда не признавались мне, что он угрожал ее жизни?

Ее глаза распахнулись от изумления, затем сверкнули голубым огнем.

— Вы осмеливаетесь спрашивать меня это? Вы не желали слушать о причинах. «Никогда не упоминай в оправдание, почему ты это сделала» — это ваши собственные слова, милорд.

Он поморщился, как от боли.

— Я знаю. В то время это не имело бы значения, если бы я и узнал. Я был слишком зол. Но сейчас это имеет значение. — Он помедлил в нерешительности, затем спросил: — Он принудил вас также шпионить за мной?

— Я говорила уже, он никогда об этом не думал. Он был слишком занят мыслями о том, как использовать ту армию, которую получил для борьбы с вами.

Уоррик прислонился спиной к закрытой двери, его лицо посерело.

— Значит, я ошибался даже больше, чем подумал сначала? Мой Бог, вы невиновны вообще ни в чем, даже в обмане, в котором я вас обвинил.

Ровена смотрела на него, не веря собственным глазам.

— Невиновна ни в чем? Я насиловала вас. Вы забыли об этом?

— Нет, я простил вас, однако…