Виктория Холт - Леди-Солнце

Особенно хорошо было там Эдуарду: он подружился с дочерями графа. Одна из них, Филиппа, была ему милей всех. Высокая кареглазая девушка с каштановыми волосами, белокожая и румяная, держалась просто и естественно. Этого так недоставало тем юным созданиям, которых Эдуард видел при французском дворе! К тому же Филиппа была умна. Удовольствие, которое он испытывал от ее общества, возможно, усиливалось еще и тем, что девушка чуть ли не с первой минуты знакомства не скрывала восхищения им. А когда он уезжал от них, Филиппа удивила многих присутствующих, залившись слезами и с трудом выговорив необходимые слова прощания. Но он и сам не без усилия сдерживал слезы. Поэтому, когда Эдуард узнал, на каких условиях их ссудили деньгами, он поставил свое условие: если дело дойдет до выбора невесты, ею должна стать только Филиппа.

Его охватывало волнение, когда он начинал думать о Филиппе и о своей скорой женитьбе. Что с того, что ему четырнадцать, а ей и того меньше, — возраст для них не помеха. Он знал, что и она думает так же и готова к супружеской жизни… О, как славно будет предложить ей английскую корону, когда он с победой вернется из похода в Шотландию! Когда все признают его настоящим королем!

Но почти каждый раз, когда он думал об этом, мысли его возвращались к отцу: правда ли, что он подписал отречение добровольно? Действительно ли он предпочитает легкую, беззаботную жизнь в замке Кенилуорт у графа Ланкастера, кузена, тяжкой, но почетной доле правителя страны?

Хотя зачем сомневаться и терзать себя понапрасну? Ведь отец всегда был не таким, как другие, — слишком далеким от государственных дел, занятым собой и своими удовольствиями. Мать постоянно твердила сыну, что отец плохо правит страной, что его уход от дел будет благом для Англии и подданных. Нет никаких оснований не верить матери, а значит, все хорошо и будет еще лучше, когда к нему приедет Филиппа и займет место рядом с ним на троне.

Да, решено: как только закончатся дела с шотландцами, он сразу же будет настаивать на приезде Филиппы и безотлагательном бракосочетании.

Прибытие в Йорк сэра Джона Эно было по душе королю и его матери: он — дядя Филиппы и привел с собой много воинов для пополнения английской армии. А кроме того, Изабелла знала — безошибочно чувствовала, — что этот смелый рыцарь влюбился в нее с той самой минуты, когда впервые увидел ее в замке Валенсьен у своего брата.

Эдуард, зайдя в покои матери, опять застал там Роджера Мортимера. Неужели он теперь никогда не сможет поговорить с ней с глазу на глаз?

— Мой драгоценный сын! — Королева-мать обняла его. — Как хорошо, что сюда прибыли воины из Эно, не так ли?

— Я уже приветствовал их, матушка.

— Все они наши друзья, — вмешался Мортимер.

Эдуард внутренне поморщился, подумав, что этот человек — по сути слуга — начинает вести себя как член королевской семьи. Однако мать явно была иного мнения, и Эдуард не знал, нужно ли в таком случае подчеркивать неприязненное отношение к Мортимеру.

— Конечно, друзья, а кто же еще? — произнес он несколько надменно. — Граф Эно еще раньше подтвердил это своим гостеприимством.

— Именно тогда, когда оно было нам так необходимо, — заметила Изабелла. — И сейчас я намереваюсь ответить тем же сэру Джону, пригласив его к нам в замок на пиршество.

Юный Эдуард слегка наклонил голову, как бы выказывая одобрение. Конечно, мать не должна испрашивать у него позволения для таких вещей, но ведь он король, хотя во многом пока еще направляемый этими людьми. Но только пока!.. И если от матери это еще можно стерпеть, то, когда вмешивается Мортимер — а тот вмешивается все время, кивает головой, поддакивает, — тогда это уже невыносимо. Однако Эдуард чувствует, что не следует говорить на эту тему с матерью: время еще не наступило… У самой же матери, лишь только она упомянет имя этого человека, сразу меняется голос, в нем звучат восхищение, упоение, восторг… Но, с другой стороны, почему бы и нет? Ведь Мортимер был рядом с ней в самое тяжелое, даже опасное для нее время.

Опять заговорил Роджер де Мортимер:

— Сэр Джон расположится в аббатстве вместе со своими людьми. Это хорошо, что они не станут соприкасаться с английским войском.

Эдуард удивленно взглянул на него, и мать объяснила: — Уже бывали стычки англичан с фламандцами. Те не во всем похожи на наших воинов, и это вызывает насмешки, ссоры. Видно, уж так устроены люди, что не терпят никого, кто от них хоть чем-то отличается.