Розалинда Лейкер - Венецианская маска. Книга 2

Подняв крышку, Мариэтта с нежностью посмотрела на нее. Ей удалось тайком вынести ее из Дворца, в тот день, когда арестовали Доменико. После их свадьбы Доменико довольно часто надевал ее, а потом вдруг перестал, что укрепило ее первоначальную догадку: маска была подарком его первой жены, и подарком со смыслом. Эта маска навсегда осталась в его памяти вместе с памятью о его нежно любимой Анджеле, так рано покинувшей его, и память эта была для него чем-то глубоко личным, с чем он не мог делиться ни с кем, даже с Мариэттой.

Она медленно провела пальцами по сиявшей золотом поверхности, вспоминая тот день, когда вот эта самая маска, тогда только что покрытая золотом, лежала в этой же шкатулке. Какое же странное чувство охватило ее тогда! Странное и никогда ранее не испытанное ощущение! Откуда ей, двенадцатилетней девчонке, знать тогда, какую роль сыграет в ее жизни этот позолоченный слепок мужественного лика, который много лет спустя станет самым дорогим в ее жизни? Видимо, судьбе было угодно, чтобы она снова обратилась к этой маске, коль близился момент взять на себя миссию столь же важную и Полную драматизма, сулившую и ей, и Доменико большие перемены, как и те, что привели ее в Венецию в тот теперь уже далекий день.

Когда Мариэтта, наконец, закрыла крышку шкатулки и водворила ее на место, она почувствовала, что теперь может лечь и уснуть на те несколько часов, которые оставались ей перед решающим броском.

Уже забрезжил рассвет, когда Мариэтта проснулась и, не залеживаясь в постели, поднялась. Дети еще спали, когда она, приняв ванну, набросила на себя халат и села завтракать. Она слышала, что новый комендант, как и генерал Бонапарт, имел обыкновение вставать засветло, подумала, что лучше будет, если их встреча состоится пораньше, до того, как рутина дня не захлестнет его. Уложив волосы и придав прическе большую объемность в соответствии с модой сегодняшнего дня, требовавшей, чтобы прически как бы дублировали пышность форм платьев своих хозяек, Мариэтта не торопясь надела свой туалет, который с ночи дожидался ее, аккуратно разложенный на диване.

Роскошный персиково-розовый шелк очень выгодно оттенял ее золотисто-рыжеватые волосы и бледность кожи. Платье имело довольно глубокое декольте, отороченное пышными кружевами, отчего создавалось впечатление, что она, демонстрируя свою грудь, в то же время скрывает ее. Рукава до локтей давали возможность обозреть ее изящные руки, верхняя юбка разделялась и открывала нижнюю из полосатого атласа той же цветовой гаммы, чтобы не умалять эффект от сочетания цвета ее волос и платья. Мариэтта выбрала очень скромные, неброские серьги и отказалась от перстней, оставив лишь скромное обручальное кольцо. Она очень тщательно продумывала каждую деталь своего ансамбля. Чрезмерная пышность бижутерии вряд ли расположила бы ее собеседника к проявлению сочувствия, в то время, как скромная нить жемчуга и простое, лишенное вычурности колечко подчеркнули бы ее статус жены заключенного, в намерение которой вряд ли входило предлагать себя в обмен на выполнение ее просьбы.

А что, если офицер потребует именно этого? Ведь он победитель, и к тому же, судя по всему, мужчина темпераментный, так что такого поворота исключать было нельзя. Мариэтта почувствовала, как по ее телу прошла дрожь, вызвавшая даже головокружение. Прикрыв глаза, она схватилась за спинку кресла, чтобы не упасть. Но неприятное чувство дурноты скоро миновало. Что же, если все произойдет именно так, тогда она готова заплатить и такую цену за то, чтобы ее Доменико обрел свободу. Ничто в мире, никакие самые ужасные предложения не способны были остановить Мариэтту в ее стремлении использовать каждую возможность спасти его.

Надев шляпку, она стала очень придирчиво поправлять ее перед зеркалом. Узкие поля, обтянутые кремовым шелком, чуть приподнимались вверх, и широкая розовая лента спускалась по левую сторону лица, которое закрывала тонкая, почти воздушная вуаль.

Шлепанье босых ног по полу заставило Мариэтту обернуться. Это была Елизавета. Девочка со сна терла глаза кулачком. Но увидев, как Мариэтта одета, она тут же радостно воскликнула.

— Мама! Ты выглядишь прямо как принцесса!