Ирина Мельникова - Фамильный оберег. Закат цвета фламинго

– Сядь рядом, – велела она, когда племянница подошла и склонилась над ней, чтобы поцеловать в щеку. – Мне нужно что-то тебе сказать.

Татьяна послушно села на стоявший у кровати пуфик и осторожно погладила Анастасию Евгеньевну по высохшей руке с коричневыми пигментными пятнами на пожелтевшей коже.

– Слушаю, тетя Ася, – сказала она ласково, стараясь, чтобы голос не дрогнул и не выдал ее смятение.

– Я отвлекла тебя от работы? – спросила тетушка.

– Пустяки! – весело ответила Татьяна. – Ты ведь знаешь, я сама себе хозяйка.

– Как твоя выставка?

Татьяна пожала плечами:

– Пока никак. Виктор поставил условия, которые для меня абсолютно неприемлемы.

– Выйти за него замуж для тебя неприемлемое условие? – строго спросила тетушка. – Вы встречаетесь три года, ты влюбилась в него как кошка. Ты же мечтала выйти за него замуж? Что случилось? Отчего его предложение стало для тебя неприемлемым? Ты встретила другого мужчину?

Татьяна отвела взгляд.

– Никого я не встретила. Но три года вполне хватило, чтобы узнать человека.

– Три года… – усмехнулась Анастасия Евгеньевна. – Порой не хватает целой жизни, чтобы узнать человека как следует. И чем же он плох? Удачливый бизнесмен, на личные деньги устраивает твою выставку. Ну, выпивает немного, но кто сейчас не пьет?

– Пьют, конечно, многие, а еще кокаин нюхают, в подпольных казино играют, проституток снимают. Виктор на этом фоне просто святым выглядит, – улыбнулась Татьяна.

– Так выходи за него замуж, пока его не прибрали к рукам. – Анастасия Евгеньевна посмотрела на нее с удивлением. – Я тебя не понимаю.

– Я сама себя не понимаю, – вздохнула Татьяна. – Но про кошку ты зря. Да, он мне интересен. С ним не скучно и поговорить можно обо всем, но, понимаешь… Я не знаю, как это объяснить… У меня все время такое чувство, что это не мое, чужое, временное… Что он вот-вот исчезнет. Уедет, бросит меня…

– Но ты ничего не делаешь, чтобы удержать его. Учти, мужчины непостоянны и ветрены. Стоит какой-нибудь красотке поманить его пальцем, и поминай как звали. Может, тебе родить ребенка? Тогда все сомнения отпадут сами собой.

– Ребенка? – Татьяна покачала головой. – Менее всего я хочу от него ребенка. Тогда он вовсе возьмет власть надо мной. Пока ему это не удается, но он не оставляет надежды. Будь его воля, он посадил бы меня на цепь. И не позволял бы выезжать даже на этюды. А с выставкой он тянет только по той причине, что там будет масса людей и обязательно найдутся мужчины, которые будут говорить мне комплименты, ухаживать, просто глазеть… Виктору это как нож в горле.

– Танюша, это не самое страшное, – сказала устало тетушка и закрыла глаза.

– Теть Ася, – Татьяна погладила ее по руке, – давай поговорим о чем-нибудь другом. Ты ведь хотела что-то мне сказать?

– Хорошо, – Анастасия Евгеньевна открыла глаза. – Подай мне шкатулку! Вон ту, на комоде…

Татьяна встала и подошла к старинному комоду. Рядом со шкатулкой стояла фотография: Анастасия Евгеньевна в молодости. Здесь ей лет двадцать или чуть больше. Белая шляпка, платье в горошек, белые перчатки… Два года минуло, как закончилась война. Еще и голодно, и холодно, но так хотелось выглядеть красивой…

Таня взяла шкатулку. Когда-то Анастасия Евгеньевна хранила в ней облигации, затем Почетные грамоты и орден Трудового Красного Знамени. Имелось в шкатулке и специальное отделение для семейных драгоценностей, которые еще в войну бабушка внесла в Фонд обороны. Теперь в нем – лишь обручальное кольцо дядюшки. Его привезли Анастасии Евгеньевне в шестьдесят девятом вместе с похоронкой и цинковым гробом, в котором лежали останки ее мужа – военного летчика, погибшего во Вьетнаме.

– Вот твоя шкатулка, – сказала Татьяна и снова опустилась на пуфик.

Анастасия Евгеньевна открыла крышку и достала похожий на кисет замшевый мешочек, затянутый шнурком. На нем вышитые красным шелком узоры – листья клевера. Татьяна знала от тетушки: это – символ плодородия и долголетия у тюрков.

– Возьми!

Тетушка извлекла из мешочка серебряное кольцо. Вместо камня – солярный круг с таинственными письменами, в центре – кусочек коралла. Причудливые знаки на кольце очень напоминали скандинавские руны, но наличие солярного круга, кусочек коралла и сам орнамент на кисете говорили о том, что оно родом из Центральной Азии. Но более кольца Татьяну поразили серьги. Они были изготовлены из золота – довольно грубая ручная работа, а может, и вовсе искусная подделка под старину. Но тетушка не стала бы хранить фальшивки. Скорее всего серьги, как и кольцо, старинные, «из тьмы веков», как любила говорить Татьянина матушка, Галина Андреевна Бекешева.