Барбара Картленд: Укрытые любовью

— Пожалуйста, прошу вас... будьте осторожнее! — взмолилась девушка. — Вы же знаете, что я... не могу потерять вас.

Услышав дрожь в ее голосе, Лайл едва удержался, чтобы не поцеловать ее. Он повернулся, взмахнул ладонью и покинул комнату.

Когда он ушел, Надин стала молиться.

— Господи, прошу тебя... позаботься... о нем. Пожалуйста... пусть русские не... не найдут его.

Она молилась и о том, чтобы отец довел их с Лайлом до крейсера в безопасности.

— Вы лучше всех знаете, папенька... о трудностях, которые... поджидают нас. Мы выжили... пока... и должны добраться до Англии... оба.

Надин молилась так самозабвенно, что вздрогнула, когда открылась дверь. Увидев Лайла, она вскрикнула от радости.

— Вы... вы вернулись! С вами все в порядке? Ничего не случилось?

— Ничего, — ответил он. — Если не считать того, что теперь я знаю, как добраться до берега, который находится совсем недалеко. Там достаточно глубокая и спокойная вода, и я уверен, крейсер прекрасно там станет.

Сняв шарф, он сказал:

— Меня никто не заметил — ну разве что чайки, а они, слава Богу, не станут об этом болтать.

Надин рассмеялась, а Лайл промолвил с укором в голосе:

— Я думал, вы догадаетесь раздеться и лечь в постель, пока меня не было.

Надин покраснела.

— Простите... но я... не подумала.

Решив, что он сердится, девушка объяснила:

— Я... молилась.

— Я так и думал. А теперь раздевайтесь и ложитесь спать, пока можно. Я спущусь вниз и поговорю с Гюлизар ровно десять минут!

Надин, смеясь, стала стелить постель.

Как только Лайл ушел, она быстро разделась, теряясь в догадках, где он будет спать. Было бы крайне непристойно устроиться в одной постели.

Девушка надела белую ночную рубашку, в которой была прошлой ночью, и легла в постель перед самым приходом Лайла.

Он вошел с какой-то вещью в руке. Заметив любопытный взгляд Надин, он сказал:

— Я увидел в конце коридора открытую дверь. На кровати лежало вот это одеяло. Видимо, хозяину комнаты оно ни к чему.

— И вы забрали его?

— Забрал, чтобы устроиться поудобнее. Думаю, вы поделитесь одной из подушек.

— Вы... собираетесь... спать на полу?

— Именно так, — подтвердил Лайл.

— Но вы уже спали так прошлой ночью, и будет честно, если сегодня вы поспите в постели, а я лягу на пол.

Лайл засмеялся.

— Неужели вы действительно думаете, что я допущу это? Уверяю вас, мне приходилось спать и в худших местах, например, в пещере, где пахло волками, которые жили там до меня.

Надин исторгла испуганное восклицание.

— Теперь отвернитесь и закройте глаза, пока я умоюсь, — попросил Лайл. — Потом я устроюсь поудобнее. У вас два одеяла, и я уверен, что в такую жару вы поделитесь со мной одним из них.

— Возьмите оба, — предложила Надин.

— Одного достаточно. А теперь будьте хорошей девочкой и закройте глазки.

Она повиновалась и услышала, как он наливает в раковину воду. Мылся он долго и, видимо, тщательно и наконец произнес:

— Можете повернуться, хотя зрелище вас ожидает не слишком эстетичное.

Надин открыла глаза. На Лайле остались только черные брюки, стянутые на талии ремнем.

На ремне болтался револьвер.

— Вы... вы всегда носите с собой... это? — нерешительно спросила Надин.

— С моей стороны было бы глупо поступить иначе, если я должен охранять прекрасную принцессу от кровожадного дракона.

Надин ответила тоже полушутя:

— Принцесса очень, очень благодарна рыцарю, который... спасает ее.

Лайл взял с кровати подушку, положил ее на два одеяла, брошенных на пол, и сказал:

— Спокойной ночи, Надин. Задуй свечу, и пусть тебе приснится прекрасная Англия, которую ты увидишь в первый раз.

— Спокойной ночи... Лайл. Бог да благословит... тебя.

Она закрыла глаза и уснула с мыслью о том, как чудесно будет путешествовать вместе с Лайлом на крейсере.

Внезапно Надин проснулась.

Сначала ей показалось, что уже утро, однако вокруг было темно. Она услышала ровное дыхание Лайла на полу у кровати и подумала, как ей повезло, что он рядом. Будь она одна, ей было бы куда страшнее.

Затем она почувствовала укол в сердце и поняла, что они в опасности. Она осознала это так ясно, что ее охватила дрожь.

Этот нюх на опасность она унаследовала от отца. Он не раз совершенно неожиданно говорил:

— Мы немедленно уезжаем!

— Уезжаем? — удивлялась поначалу мать. — Но почему, дорогой? Нам ведь здесь так хорошо!

— Мы в опасности, — отвечал отец. — Быстрее собирай вещи, а я разведаю, как еще до заката уехать отсюда.