Лиза Клейпас: Искушай меня в сумерках

– Что вы ищете?

– Письмо, – огорченно ответила Поппи. – Доджер украл его и притащил сюда... оно должно быть где-то рядом.

– Позже найдется.

– Но это важно.

– Вероятно, если учесть на какие меры вы пошли, чтобы вернуть его. Идемте.

Поппи неохотно пробормотала согласие и позволила ему взять себя под локоть.

– Куда мы идем?

Ответа не последовало.

– Я бы предпочла, чтобы никто об этом не узнал, – рискнула продолжить Поппи.

– Уверен, что так.

– Я могу положиться на ваше слово, сэр? Мне необходимо избежать скандала любой ценой.

– Молодые женщины, которые стремятся избегать скандалов, вероятно должны оставаться в своих гостиничных номерах, – справедливо указал он.

– Я была бы рада остаться в моей комнате, – защищалась Поппи. – Это из-за Доджера мне пришлось выйти. Мне необходимо вернуть письмо обратно. И я абсолютно убеждена, что моя семья компенсирует ваш ущерб, если...

– Тише.

Он находил дорогу в темном проходе без малейших усилий, его рука поддерживала локоть Поппи нежно, но непреклонно. Они направлялись в противоположную сторону от офиса мистера Бримбли, и шли, казалось, бесконечно долго.

Наконец, незнакомец остановился, повернулся к стене и открыл дверь.

– Входите.

Поппи нерешительно прошла вперед в хорошо освещенную комнату с окнами в стиле Палладиан, выходящими на улицу. Рабочий стол из тяжелого дуба занимал большую часть одной из сторон комнаты, книжные полки заполняли практически каждый дюйм стенного пространства. Чувствовалась приятная и удивительно знакомая смесь запахов восковых свеч, бумаги, чернил и книжной пыли – пахло как в старом кабинете ее отца.

Поппи повернулась к незнакомцу, который вслед за ней зашел в комнату и закрыл потайную дверь.

Было трудно точно определить его возраст – ему, казалось, было где-то около тридцати, но в нем не было ощущения молодости, как будто он уже достаточно повидал в этой жизни, чтобы перестать удивляться чему-либо. У него были густые, хорошо подстриженные черные, как ночь, волосы, светлая кожа, на которой резко выделялись темные брови. И он был так же красив, как Люцифер, со своими четко очерченными бровями, прямым носом и чувственным ртом. Волевой подбородок, решительно выдвинутый вперед, говорил о том, что его обладатель относится ко всему в жизни слишком серьезно.

Поппи смотрела в его изумительные глаза... глубокого прохладного зеленого цвета с темной радужной оболочкой, затененные густыми черными ресницами и чувствовала, что ее будто затягивает в омут. Его взгляд, казалось, поглощал ее, не опуская ни малейшей детали. Она заметила темные круги под глазами, но они нисколько не портили его суровую красоту.

Любой джентльмен на его месте произнес бы какую-то банальную шутку, чтобы разрядить обстановку, но незнакомец молчал.

Почему он так странно на нее смотрит? Кто он такой и какой властью обладает в "Ратледже"?

Она должна была хоть что-нибудь сказать, чтобы прервать напряженное молчание.

– Запах книг и восковых свеч, – заметила она, – это напоминает мне кабинет моего отца.

Мужчина шагнул к ней ближе, отчего Поппи инстинктивно отступила назад. Они оба шагнули одновременно. Казалось, что вопросы заполнили воздух между ними, словно были написаны невидимыми чернилами.

– Ваш отец скончался некоторое время назад, я так понимаю, – его голос был под стать его внешности, – низкий, густой, звучный. В нем слегка чувствовался какой-то акцент: он несколько растягивал слова, добавляя гласные там, где это не требовалось.

Поппи удивленно кивнула.

– А вскоре после этого и ваша мать, – добавил он.

– Как... откуда вы знаете?

– Это мой бизнес – знать о постояльцах гостиницы все, что только возможно.

Доджер стал вырываться из ее рук. Наклонившись, Поппи отпустила его. Хорек поскакал к небольшому стулу около маленького камина, и удобно обосновался на его бархатной обивке.

Поппи заставила себя снова присмотреться к незнакомцу. Он был одет в красивую одежду темных тонов, отличного покроя. Прекрасная одежда, отменного качества, но при этом он носил простой черный шелковый шейный платок без булавки, на его рубашке не было никаких золотых пуговиц и других украшений, которые бы говорили о нем, как о джентльмене со средствами. Только простенькая цепочка для часов на сером жилете.

– Вы похожи на американца, – сказала она.

– Буффало, Нью-Йорк, – ответил он. – Но я живу в Лондоне уже некоторое время.