Барбара Картленд - Заветное желание

– Я не желаю ни денег, ни ответственности, – угрюмо отозвалась Корнелия.

Неделю спустя кузина Алина предложила нанять миссис О'Хаген, приходящую прислугу, на четыре дня в неделю, вместо двух, как прежде, и, так же как и Джимми, больше ничего не смогла придумать.

Для себя Корнелия не желала ничего. Фактически для нее было бы лучше вообще забыть о существовании этих денег.

Деловые бумаги приходили к ней из Дублинского банка, но она оставляла их без ответа, аккуратно складывая стопкой в ящик рабочего стола, который раньше принадлежал отцу.

Однако было приятно сознавать, что больше не надо беспокоиться о счетах поставщиков и что все расходы по хозяйству будут немедленно оплачены. Это была единственная выгода от полученного Корнелией наследства, но и она не внесла больших изменений в размеренную жизнь Росарилла. Смерть кузины Алины изменила все.

Корнелия и не представляла себе, что смерть этой тихой, мягкой женщины, которая жила в Росарилле с незапамятных времен, перевернет всю ее жизнь. Она не могла предвидеть, что старый адвокат, мистер Месгрейв, который прибыл из Дублина на похороны кузины Алины, напишет в Англию ее дяде, лорду Бедлингтону. В письме мистер Месгрейв сообщил, что его племянница осталась одна и необходимо, чтобы кто-нибудь из близких родственников позаботился о юной леди.

И только когда мистер Месгрейв прибыл в Росарилл с письменными указаниями лорда Бедлингтона забрать ее и отвезти в Англию, как будто она была свертком или посылкой, Корнелия поняла, что произошло, и выбранила мистера Местрейва за вмешательство в ее дела.

– Это был мой долг, мисс Бедлингтон, – спокойно отозвался старый адвокат. – Вы знатная молодая леди. И, если мне будет позволено заметить, я немало размышлял над тем, что вам необходимо занять достойное место в том обществе, к которому вы принадлежите.

– Я принадлежу только Росариллу! – воскликнула Корнелия, сознавая, однако, бесполезность этих споров.

– Ты выросла, а мы совсем забыли про это, – сказал ей Джимми, когда она беседовала с ним на конюшне. – Тебе уже стукнуло восемнадцать полгода тому назад, а кажется, что только вчера ты была такой маленькой, что мне приходилось подсаживать тебя на спину Сержанту и помогать тебе править, а ты падала и злилась. Теперь ты юная леди, дорогая Корнелия, и я должен величать тебя «мисс» и прикладывать руку к шляпе.

– Только попробуй сделать это, я ударю тебя! – вскричала Корнелия. – Ах, Джимми, Джимми! Ну почему я должна уезжать? Я люблю Росарилл, это часть меня… Я не смогу прожить без лошадей и собак, без дождя, моросящего над холмами, без облаков, плывущих с Атлантики…

Слезы катились по щекам Корнелии, когда она говорила, и Джимми пришлось отвернуться, потому что на его глазах тоже выступила предательская влага.

Все происходящее казалось Корнелии кошмарным сном. Не единожды она помышляла о побеге, мечтая укрыться среди холмов, где ее никто не сможет найти. Но она была достаточно взрослой и понимала, что в этом случае ее поверенные найдут способ наказать ее, продав всех лошадей, например, или откажутся платить Джимми.

Джимми не впервой случалось оставаться без денег, но теперь Корнелия не могла этого допустить. С тяжелым сердцем она смирилась с необходимостью оставить здесь Джимми и уехать с мистером Месгрейвом. Но с этой минуты мир словно погас для нее, потеряв все свои краски, став чужим и неуютным.

Последние свои дни в Росарилле Корнелия бродила как потерянная, и Джимми приходилось обо всем заботиться самому, даже об ее одежде.

– Ты что, собираешься ехать в Лондон в бриджах, малышка? – поинтересовался он.

Впервые за свои восемнадцать лет Корнелия задумалась о том, как она выглядит. Обычно она носила бриджи, а как еще можно ездить на лошади? И в платье не будешь работать на конюшне, помогая отцу и Джимми. Поэтому она всегда больше напоминала сорванца-мальчишку, а не девочку. Свои темные волосы Корнелия заплетала в длинную косу, и ей никогда не приходило в голову сделать себе замысловатую высокую прическу, какую обычно носили девушки ее возраста.

Их немногочисленные соседи-ирландцы были преимущественно охотниками и любителями скачек, как и ее отец. Они говорили почти исключительно о лошадях и мало что смыслили в модах. Но ее мать, Эдит, всегда выглядела привлекательной, даже когда занималась домашним хозяйством или возделывала свой маленький, но поражающий изобилием красок и ароматов, цветник.