Эльза Вернер - Развеянные чары

Рейнгольд улыбнулся.

— Да, их переслали сюда из столицы, и ты ни за что не догадаешься, кто прислал вот это письмо, — сказал он, беря в руку одно из писем. — Мое новое произведение доставило мне нечто лучшее, чем все те овации, которыми нас осыпали: оно доставило мне письмо от Чезарио. Ты знаешь, с какой глубокой обидой в душе он тогда расстался с нами, как не хотел и слышать о примирении. Тебе он не мог простить того, что ты скрытничала, а мне — что я стал на его дороге к счастью. Все эти три года, как ты знаешь, я не имел о нем никаких известий, но постановка моей оперы в Италии сломала лед; он пишет мне с прежней сердечностью, поздравляя с новым произведением, которое хвалит не по заслугам, и в то же время сообщает о своей помолвке с дочерью князя Орвието. Через несколько недель будет их свадьба.

Элла стояла рядом с мужем и через его плечо читала письмо, которое он держал в руке и в котором о ней не упоминалось ни единым словом.

— Ты знаешь его невесту? — наконец спросила она.

— Очень немного. Я однажды видел ее в доме отца и помню красивым, живым ребенком. Она воспитывалась в монастыре и лишь на короткое время приезжала к родителям. Но я знаю, что этот брак уже тогда составлял заветную мечту обоих семейств, и только отвращение Чезарио к женитьбе и вообще к каким бы то ни было узам мешало ее осуществлению. Но прошли годы, маленькая княжна выросла, и Чезарио, вероятно, сдался на просьбы родных. Вопрос теперь в том, даст ли ему этот брак по рассудку то счастье, какого требует его пылкая, мечтательная натура.

Элла задумчиво опустила голову.

— Ты говоришь, что невеста молода и красива, а Чезарио — именно тот человек, который может внушить к себе любовь молодому существу, только что вступившему в жизнь из монастырского уединения.

— Будем надеяться, — серьезно проговорил Рейнгольд. — Второе письмо от Гуго и помечено городком С.

Легкий румянец разлился по лицу молодой женщины.

— Что же, приедет он наконец? — с живейшим интересом спросила она. — Увидим мы его?

Рейнгольд тихо покачал головой.

— Нет, Элла, наш Гуго не вернется; мы и на этот раз должны отказаться от радости видеть его. Вот прочти!

И он протянул жене довольно объемистое письмо.

Первые страницы содержали описание путешествия, отличавшееся остроумием и юмором, свойственными капитану, и только в самом конце Гуго упоминал лично о себе.

«Я воспользовался своим пребыванием в С, — писал он, — чтобы навестить Иону, который уже давно поселился здесь со своей Аннунциатой. Вы дали девушке такое щедрое приданое, что из скромного трактира, которым они собирались обзавестись, вышел приличный и вполне процветающий ресторан. Аннунциата уже порядочно говорит по-немецки, и вообще из нее вышла премилая хозяйка. Но Иона меня возмущает: просто волосы становятся дыбом при виде того, как молодая женщина по всем правилам искусства командует этим медведем-матросом. Я взывал к его совести, напоминал о мужском достоинстве, прочил ему, что он совсем погибнет как личность под башмаком своей супруги, если дело так пойдет дальше, — и подумай только, что он мне на это ответил: «Все правда, господин капитан, но я так нечеловечески счастлив!».

После этого признания мне не оставалось ничего более, как предоставить Иону его счастью и власти башмака.

У меня есть еще новость для тебя, Элла. Вчера мне попалась в руки итальянская газета, а в ней заметка о предстоящем союзе домов Тортони и Орвието. Маркиз Чезарио в скором времени женится на единственной дочери князя. Как видишь, в наше время даже идеалисты не умирают от несчастной любви; со временем и идеалист может утешиться с молодой и, вероятно, красивой женщиной княжеской крови. Только легкомысленный «искатель приключений» все еще не может забыть, что слишком глубоко заглянул в одни голубые глаза…

Я еще не вернусь, Рейнгольд! Ты знаешь обещание, данное мною твоей жене: оно не позволяет мне переступить ваш порог. Одному небу известно, сколько времени мне еще придется скитаться по морям, не видя вас, и хотя воспоминания не мучают меня так сильно, как прежде, я все же не могу вполне отделаться от них.

Моя «Эллида» снова стоит в гавани, готовая к отплытию, завтра она со своим капитаном опять пускается в далекий путь. Итак, до свидания, Рейнгольд! Поцелуй за меня своего мальчика. Надеюсь, что и Элле я могу послать через тебя поклон.

Может быть, мы еще когда-нибудь увидимся!»

Элла сложила письмо и молча положила его на стол.