Сюзанна Энок - Грех и чувствительность

По крайней мере, она сумела заставить брата открыть дверь. Теперь ей нужно только переступить порог, и у нее появится свобода и голос в решении собственного будущего замужества.

— Мы заключаем соглашение, — медленно произнесла она.

— Нет, мы этого не сделаем, — прорычал Шей. — Это же смешно, Мельбурн.

Моргнув, словно он забыл о присутствии братьев, герцог обратил свое внимание на другую сторону стола.

— Элинор и я пришли к соглашению. А вы будете соблюдать его. Вам ясно?

На какой-то момент Элинор подумала, что Шея хватит удар, но со сдавленным рычанием ее второй по старшинству брат все же кивнул. Закери, который выглядел так, словно разрывается между ужасом и смехом, последовал его примеру.

— Ради Бога, Нелл, у тебя есть пара, — прошептал он.

— Пара чего? — ласково спросила она, хотя совершенно ясно понимала, на что тот намекал. Невозможно вырасти с тремя старшими братьями и время от времени не слышать вульгарностей, большинство из которых связано с мужской — или женской — анатомией.

Закери только покачал головой.

— Иисус! Просто будь осторожна.

— Дело в том, Закери, что я свободна, — возразила Элинор. — Я могу делать то, что пожелаю… — она бросила взгляд на Мельбурна, — до тех пор, пока это не вызовет скандал.

— И помоги всем нам небеса, — пробормотал Шей.

— Нет, — вставил Себастьян, спокойно выбирая превосходный кусок говядины с подноса, который держал слуга, — небеса пусть помогают Элинор. Потому что мы не станем этого делать.

Был уже почти час дня, когда Валентин заставил себя сесть среди беспорядочно разбросанных подушек и шелковых простыней. Клан Гриффинов с их ссорой и в самом деле помешали вчера тому, что, как он надеялся, могло стать приватным, декадентским ленчем. Но из-за вынужденной задержки Валентин наткнулся на лорда Уиттона и Питера Бернси, а также игру в фаро с высокими ставками в «Уайтс». Пятнадцать часов спустя и почти на тысячу фунтов богаче, маркиз вернулся домой и лег в постель уже после рассвета.

— Мэттьюз! — проревел он и отбросил простыни, потянувшись за брюками из оленьей кожи и прижимая свободную руку к голове, чтобы не дать ей взорваться.

Дверь его спальни отворилась мгновенно, его камердинер, скорее всего, стоял, прислонившись к ней.

— Да, милорд? Мне подавать завтрак?

— Нет. Достань мне чистую рубашку.

Аккуратный камердинер кивнул, нырнув в ближайший гардероб.

— Вам нужно что-нибудь съесть, милорд, — послышался его приглушенный голос.

Валентин нахмурился.

— Если ты сегодня еще раз упомянешь пищу или процесс ее поглощения, мне придется пристрелить тебя, — проворчал он. Хотя вечер и был развеселым и прибыльным, но Бернси был одним из тех немногих мужчин, которые могли посоревноваться с ним в количестве выпитого. Тот факт, что Питер был тяжелее его, вероятно, стоуна [3] Стоун — мера веса, равная 6,34 кг. на два, помогал последнему, но Валентин никогда не отказывается от вызова.

— Слушаюсь, милорд. Но миссис Бикон захочет узнать…

— Я заеду на ленч в клуб. А сейчас принеси мой пистолет.

Камердинер выглянул из гардероба.

— Милорд?

— Ты меня слышал. Я заранее предупредил тебя и сейчас должен застрелить, иначе все вокруг подумают, что я — не человек слова.

— Но вы не такой, милорд. Не человек слова, я имею в виду.

— Что? — Валентин проглотил остатки выдохшегося бренди, стоявшего у его постели. — Да, полагаю, ты прав. Где моя проклятая рубашка?

— Вот, пожалуйста, милорд.

Валентин натянул рубашку и уселся за туалетный столик, чтобы побриться, пока Мэттьюз доставал темно-серую куртку и кремовый жилет, а затем раздвигал тяжелые, темные занавеси на окне.

— Очень хорошо, Мэттьюз, — похвалил маркиз выбор гардероба, и зажмурился от яркого отраженного света, когда поднес бритву к своему подбородку.

— Благодарю вас, милорд. К тому же я наточил вашу бритву прошлым вечером.

Временами Валентин удивлялся, почему он продолжает держать у себя Мэттьюза: то ли из-за высшей степени елейности, свойственной камердинеру, то ли из-за мимолетного подозрения, что слуга пытается убить его.

— Есть какие-нибудь новости?

— Ну, экономка лорда и леди Арторп была срочно отправлена в поместье в Сассексе.

— Господи Боже. Я надеюсь, что у младенца не будет носа Арторпа.

— Мы все на это надеемся, милорд. И поскольку вы обычно интересуетесь, то я посчитал себя обязанным разузнать, что леди Арторп и граф в настоящий момент не разговаривают друг с другом.