Кэтрин Коултер: Месть и любовь

Джейсон Кэвендер осторожно коснулся пальцами рубинового ожерелья. Эту красивую безделушку он купил в Италии, повинуясь минутной прихоти. В отсутствие любого другого человека, достойного такого подарка, ему было приятно вручить его Мелисанде. С его стороны это был подарок со значением, и он прямо сказал ей об этом. Таким образом, он хотел отметить свое возвращение из Италии, а ее поздравить с тем, что отныне в его лице она обрела покровителя.

Изысканное ожерелье было единственным украшением туалета Мелисанды. Притронувшись к нему и невольно коснувшись ее шеи, маркиз затем шаловливо прошелся пальцами по ее гладким плечам и белоснежной груди. Он должен был признать, что положительно доволен тем, как выглядит его любовница. Действительно, она была просто великолепна. Вместе с тем он не мог в полной мере испытывать наслаждения от ее красоты, так как ощущал неимоверную усталость. Он устал от нескончаемого потока разного рода агентов, адвокатов, советников и арендаторов. Стоило ему только вернуться домой, как все они сразу же устремились к нему и теперь безжалостно отнимали у него лучшие часы. Как он мечтал о том, чтобы вместо домогательств этой толпы для него настали наконец тихие вечера. Насколько приятнее было бы проводить их вдвоем с Мелисандой. Возможно, ему даже понравилось бы уходить по утрам из ее изысканных апартаментов уставшим, обессилевшим после бурных ночей любовником. Но он решительно не желал больше оставаться измотанным жизненными трудностями и непрошеными посетителями человеком.

Маркиз не мог не заметить ее сияющих от возбуждения глаз. В этот вечер их блеск был поистине ослепителен. Достаточно было одного взора на нее, чтобы угадать ее тайные мысли, хотя она не произнесла ни слова. Разумеется, Мелисанда была одержима желанием очаровывать и покорять. Без сомнения, она мечтала сразить всех без исключения — и джентльменов, и леди. И это должно было произойти сегодня вечером в Воксхолл-Гарденсе.

Безмятежно откинувшись на спинку кресла, маркиз в очередной раз с удовольствием пристальным оценивающим взглядом окинул ее изящное тело и улыбнулся. Она была не просто красива, а божественно красива и к тому же еще не успела ему наскучить.

Сегодня она, как никогда, жаждала удовольствия и развлечений. Он вовсе не собирался отказывать ей в ее желаниях. А чего хотел он сам? Нередко среди ночи, когда, внезапно проснувшись, он долго не мог заснуть, маркиз мучился этим вопросом. И затем снова спрашивал себя: а есть ли вообще на этой земле хоть одно существо, которое смогло бы удовлетворять все его желания, если бы таковые вдруг возникли? Но такого человека у него не было. Ни одной преданной ему души в целом мире.

После возвращения маркиза из Италии прошло совсем немного времени. Он предпринял эту поездку отнюдь не в поисках разнообразия, а потому, что его вынудили покинуть Англию. Бесконечные пересуды после смерти супруги и выражение мнимого участия со стороны друзей, равно как и скрытых недругов, — и то и другое стало совершенно непереносимым. Она была еще молода и красива, его покойная жена, и какая несправедливость — умереть так неожиданно и безвременно. Эти мысли не оставляли. Горе его было настолько безутешным, что он не мог говорить ни о самой этой смерти, ни о чем другом, что касалось Элизабет. Столь же тягостно было носить траур и хранить скорбное молчание. И конечно, еще существовал сэр Уильям Файли. Этому проклятому лицемеру, казалось, доставляло удовольствие расспрашивать о смерти Элизабет и потом раздувать самые гнусные слухи. Не то чтобы маркиз боялся, будто кто-то поверит сэру Файли или недоброй молве, и поэтому решил на время уехать — нет, просто он опасался, что однажды не совладает с собой и покончит с этим негодяем раз и навсегда.

Маркиз покачал головой, поднялся и вышел из комнаты, прихватив по пути свои брюки и оставив Мелисанду на попечение ее горничной Дженни.

Он направился в соседнюю туалетную комнату, чтобы взглянуть на себя в небольшое зеркало и удостовериться в том, что своим видом не посрамит изысканных рубинов на белоснежной шее любовницы.

Дженни осторожно отделила длинный локон сочного каштанового цвета и аккуратно водрузила его на положенное место, прямо над плечом Мелисанды. Как раз в этот момент лорд Оберлон вернулся в спальню. Мелисанда встала и, улыбаясь, подошла к нему. Так улыбаться могла только женщина, совершенно уверенная в том, что она являет собой идеал красоты и эликсир наслаждения. Она кокетливо притронулась пальцами к рубиновому камешку, покоившемуся в ямочке возле шеи.