Кэтрин Коултер - Герцог

— Может, поедем к мадам Тревальер?

— О да, прямо сейчас, — воскликнул Эдвард. — Я прозябал на периферии шесть месяцев. Там только дочки зажиточных сквайров и замужние бабы. Девицы строили мне глазки и хихикали, что вызывало тошноту. А замужние смотрели с нескрываемым интересом, но почему-то боялись меня до чертиков. Не оставалось никого, кроме овец, для несчастного одинокого доктора.

— Хорошо, мы будем шляться до тех пор, пока тебе не надоест.

— Послушай еще раз мой список, не забыл ли я чего-нибудь?

— Откуда ты его взял?

— У владельца таверны «Крякающая утка», где я остановился. У него симпатичная дочка, но пуглива, как газель.

Герцог вздохнул.

— Возвращайся к шести и оставайся у меня. Мне неприятно, что ты остановился в «Крякающей утке». Давай поезжай сейчас за вещами, а потом мы поедем гулять.

Герцог не привык оставлять друзей, особенно на охоте или на рыбалке. Тем более что с Эдвардом они дружили с шестилетнего возраста.

Леди Аделла Вайклифф Робертсон, вдова графа Пендерлига, подняв свою эбонитовую трость, указала на внучку.

— Подойди ко мне, дитя мое. Мне не нравится, когда ты сутулишься… Несмотря на то, что тебя считают шотландкой, в твоих жилах течет кровь англичан, поэтому должна вести себя, как подобает леди. А они никогда не сутулятся.

— Да, бабушка, — бодро ответила Брэнди и расправила плечи.

По большой гостиной гуляли холодные сквозняки, и поэтому, сидя в кресле, старушка куталась в плед.

Несмотря на то, что стены были увешаны старинными шерстяными коврами, они давно уже не могли защитить дом от холодных ветров с Северного моря. Брэнди увидела, как колышутся в такт дуновениям ветра занавески на окнах, и придвинулась поближе к огню.

— Бабушка, а это правда, что мне сказал кузен Бертран? Новым графом станет какой-то английский герцог. Он что, будет новым хозяином Пендерлига?

— Совершенно верно, дорогая. Его бабушка была моей родной сестрой, несмотря на то, что мы такие с ней разные…

Леди Аделла замолчала, и Брэнди тихо ждала, пока бабушка вернется из воспоминаний о далеких днях, но затем девочка наклонилась вперед и подергала край ее юбки.

— Бабушка, а он приедет в Пендерлиг, этот английский герцог?

— Он? — Леди Аделла пристально посмотрела на внучку. — Сюда?

Она скривила губы, которых не целовал мужчина уже больше тридцати лет.

— Вряд ли это случится. Скорее всего, он пришлет одного из своих молодцов с лошадиными лицами, чтобы уладить все формальности. У нас, Брэнди, будет вечно отсутствующий хозяин-англичанин, который только повысит плату за землю и будет брать и брать до тех пор, пока все не заберет. Может быть, оставит нам только старую замшелую пушку.

Брэнди покраснела.

— Но мы не обязаны никому платить. У нас же ничего нет. Наши поля зарастут, если не будем их обрабатывать. Бабушка, ты, должно быть, ошибаешься. Я считаю себя леди не из-за английской крови, которая течет в моих жилах. Английская леди никогда бы не поступила подобным образом, так почему же ты думаешь, что английский джентльмен именно так и сделает?

Леди Аделла откинулась в кресле и положила пальцы на крюк своей трости. Она не могла ненавидеть англичан, потому что сама была англичанкой. Однако нельзя было стереть из памяти Куллоден и долгие годы ига англичан, когда опустошались поля, горели деревни и вырезались благороднейшие шотландские кланы. Она сама попыталась спасти ветвь Робертсонов с холмов, когда герцог Кумберлендский собирался уничтожить Робертсонов с гор. Он так и сделал, вырезав всех до единого, даже стариков, женщин и детей. Те немногие, что выжили, до сих пор жаждут кровной мести.

Около десяти лет назад уничтожали даже невинных волынщиков, потому что англичанам казалось, будто бы они своей музыкой собирают шотландцев на войну. Однако леди Аделла считала себя англичанкой, несмотря на все эти ужасы и собственное бедственное положение, продолжающееся уже пятьдесят лет.

Она глубоко вздохнула и медленно произнесла:

— Нет, Брэнди. Я была не права. Английский герцог — моя кровь и твоя тоже. Скоро мы увидим, что это за человек. Может статься, он не так уж и плох.

Леди Аделла с удовольствием посмотрела на типично английские глаза и лоб своей внучки. Ведь никто не учил ее быть гордой. В ней это не от Робертсонов, слабых и вялых, а, несомненно, от англичан.

О, если б она еще и родилась мальчиком, насколько все было бы проще. Не пришлось бы отдавать замок и титул какому-то незнакомому англичанину.