Валери Кинг - Плененные сердца

Эвелина в негодовании подняла глаза к небу.

– Вы прекрасно знаете, что я совершенно здорова. А теперь прошу вас, закройте дверь – хотя я бы предпочла, чтобы вы закрыли ее с другой стороны. Но раз вы уже здесь и, судя по всему, намерены остаться, избавьте нас, по крайней мере, от опасности простудиться!

– Ах да, конечно, – сказал он, закрывая наконец дверь. – Вы так негодуете, потому что я назвал вас кузиной. – С видом оскорбленной невинности он прижал руку к груди. – Боюсь, что я действительно рассердил вас. В таком случае прошу простить меня! Молю вас о снисхождении! Тысячу раз приношу вам свои извинения, дражайшая ку… Ах, боже мой! Мне, верно, следовало сказать «любезнейшая моя приятельница!» Но, право, я и не подозревал, что вам неугодно, чтобы я называл вас кузиной. Кроме того, я всегда считал такое обращение вполне пристойным. Если бы я только знал, что оно вас оскорбляет, я бы уже давно оставил всякие попытки продолжать употреблять такое…

– Да хватит вам дурачиться! – воскликнула Эвелина, тщательно пытаясь скрыть невольную улыбку.

Он, наверное, заметил что-то в ее глазах или увидел, как у нее слегка дрогнули губы, так как мгновенно уловил перемену в ее настроении. Небрежной походкой пройдясь по комнате, он продолжал:

– Мне просто казалось, что, называя вас кузиной, я способствую созданию доброжелательной атмосферы и всеобщего удовлетворения в этом доме.

– А сами-то вы довольны? – спросила Эвелина, всматриваясь в его лицо с выражением притворного интереса и внимания, какое она тысячу раз наблюдала у Аннабеллы.

Помедлив немного, Брэндрейт наклонил голову:

– Признаюсь, что в настоящий момент я очень доволен. Понимаете ли, я совсем забыл, какая вы чертовски хорошенькая, разумеется, когда ведете себя вежливо.

– Когда я вежлива! – воскликнула с негодованием Эвелина. – Ах, боже мой! Вы и впрямь полагаете, что доставили мне удовольствие вашим комплиментом. Как же это вы недооценили то обстоятельство, что я намеренно льстила вашему тщеславию, спрашивая, довольны ли вы.

При этих словах улыбка исчезла с лица маркиза. Ноздри его раздулись, глаза блеснули. Однако, к его чести, он не дал волю гневу, отразившемуся в его лице. Он лишь слегка поклонился Эвелине в знак признания одержанной ею победы и принялся раскачивать в пальцах лорнет за длинную черную шелковую ленту.

Эвелина была приятно удивлена. Всем известна вспыльчивость маркиза. Он насилу сдержался, чтобы не обрушиться на нее с потоком гневных слов. Но именно то, что он все же сдержался, немного возвысило его в ее глазах.

Впрочем, если отбросить предубеждения, маркиз был выдающейся личностью. Высокий, с безупречной осанкой, он великолепно выглядел в тончайшего сукна черном фраке, черных панталонах и черной шелковой бальной обуви. Фигура у него была изумительная: широкие плечи, тонкая талия, узкие бедра, сильные мускулистые ноги. Уголки крахмальных воротничков над искусно завязанным шейным платком (в высшем свете такой узел называли а lа Брэндрейт) упирались в безупречно выбритые щеки с высокими скулами и твердый подбородок. Его темные волосы были подстрижены и причесаны a la Brutus. Одним словом, все как у всех, но чуточку лучше. Но надо признать – одно примиряло с его лощеным видом: в серых глазах маркиза читались недюжинные ум и воля. Все в нем вызывало восхищение светских дам и щеголей, но эти черты его характера ценились немногими.

«Неудивительно, – думала, глядя на него, Эвелина, – что лорд Брэндрейт считается самой завидной добычей на ярмарке невест. В ком еще можно найти такое редкое сочетание богатства, знатности и внешней привлекательности, как в нем?»

Заметив ее внимательный взгляд, маркиз холодно осведомился:

– Итак, каково же ваше впечатление, мисс Свенбурн?

Привыкшая к его резкой прямоте, Эвелина спокойно ответила:

– Оно вам, вероятно, известно. Вы довольно хороши собой, прекрасно одеваетесь и обладаете редкой способностью влиять на общее мнение без каких-либо усилий с вашей стороны. Невозможно не преклоняться перед таким букетом достоинств.

Он был, казалось, изумлен.

– Правильно ли я расслышал? Вы делаете мне комплименты или смеетесь надо мной?

Приподняв брови, Эвелина попыталась принять равнодушный вид.

– Нет, я отнюдь не смеюсь. Я, безусловно, не из числа ваших восторженных поклонниц. Но правда есть правда. Что толку извращать очевидное? – Она слегка улыбнулась. – Кроме того, таково мнение большинства моих знакомых дам.