Миранда Невилл - Опасный виконт

Горнячка или прислуга; прислуга или проститутка. Ни у той, ни у другой не было привлекательных перспектив, хотя обе были довольны, что могли выбирать. Он полагал, что у женщин не так уж велик выбор жизненного пути. Тут в голову ему пришла мысль, легкая и быстрая, почти не осознанная. А был ли выбор у Коринны Айверли? Намеренно ли она бросила сына?

Он тут же захлопнул дверь в том уголке мозга, откуда эта мысль выскочила. Он никогда не позволял себе думать о матери. Никогда.

Ему придется решать, как поступить с другой женщиной, приносящей несчастья, женщиной, у которой не было выбора и которая не могла выйти за по-настоящему желанного человека.

Хотя Себастьяну хотелось побыть в пустой библиотеке, он решил, что все же лучше пойдет и разыщет жену, хотя абсолютно не представлял, что скажет ей.

Против всех причин, он с волнением предвкушал встречу, пока шел по гулким коридорам в западное крыло. Он был подавлен. Разве он мог все еще желать ее? Увы, все так и было. Ее предательство ничуть не уменьшило ее роковую привлекательность.

Он подумал, стоит ли постучать — обычно он этого не делал. И решил что не стоит.

Он трусливо подумал притвориться, будто ничего не случилось, будто он никогда не видел письма и утреннего разговора не было. Интересно, согласится ли она на такой вариант? Вряд ли.

Он открыл дверь, вошел в роскошные апартаменты леди Айверли и… не нашел там никого. Ни жены, призывно лежащей на куче подушек, ни француженки, перебирающей кружевное нижнее бельё. У него все сжалось внутри — он заметил, что пропали и многие вещи Дианы: расчески с серебряными ручками с туалетного столика, флаконы слухами, шали и платья, аккуратно висевшие на спинках стульев, и даже домашние туфли из-под кровати. «Дворец раджи» оказался покинутым, поскольку его рани сбежала.

Сев на край кровати и обхватив голову руками, Себастьян дал волю отчаянию. Он не хотел жить в течение бесконечной зимы в этом доме. Его душа рыдала от горя, что лишь на такое короткое время свет, разноцветье, смех и женственность победили мрак и сделали Сэкстон-Айверли местом радости. Он потерял Диану. Он заставил её уехать.

У него начало жечь глаза, странное, давно не испытанное, но все же знакомое ощущение. Он не забыл момент, когда плакал в последний раз. Это было в день, когда он наконец смирился, что ему придется провести всю жизнь в сером Нортумберленде, а не в Италии, благословенной стране солнца и тепла.

Но тогда было не так. Теперь он уже не мальчик, и его дядя не может остановить его, чтобы он мог последовать за ней. Себастьян вскочил и побежал в холл, во весь голос зовя Хедли и лакея.

Но в ту ночь из длинного забытого горизонта вновь прорвалась вода и затопила сэкстонскую шахту.

Две недели спустя, добравшись поздним вечером до Лондона, Себастьян решил заночевать в своем доме, а не присоединиться к жене на Портмен-сквер. В идеале поздний вечер был лучшим временем для визита в спальню. Но Себастьян не был настолько безрассуден, чтобы попытаться помириться с Дианой без тщательной подготовки. Но одно дело не терпело отлагательств.

Он нашел Блейкни в клубе «Уайтс», но не за игровым столом, а одного, в углу, в компании бутылки бренди. Его кузен сидел глубоко в кресле, широко расставив, ноги. Он заметил Себастьяна и посмотрел на него налитыми кровью глазами.

— А, это кузен Филин, женатый человек? Выпей бренди и расскажи, как тебе живется под каблуком жены. Или следует сказать домашней туфлей? Диана носит очень красивые маленькие туфельки. Очень подходящие, чтобы рассмотреть ее красивые маленькие лодыжки.

Себастьян сжал кулаки.

— О чем ты писал моей жене? — спросил он.

— Спроси у нее, — ответил Блейк с дьявольской улыбкой. — Это тем проще сделать, что она в городе. Диана — прошу прощения, леди Айверли — уже неделю как вернулась, а тебя я почему-то до сих пор не встречал. Я слышал, близость помогает гармонизировать супружеские отношения. — Он размышлял об этом около минуты, а потом сделал большой глоток. — А может, и нет. Откуда мне знать о семейной жизни? Недавно я подумывал попробовать, но моя невеста отказалась от меня ради другого. Не хочешь ли присесть и выпить, вместо того чтобы стоять столбом и пялиться на меня?

— Ты не ответил на мой вопрос.

— И не собираюсь. Это совершенно не твое дело.

— Она моя жена, и все, что ее касается, мое дело.

— Я никогда не злоупотребляю доверием женщин. Как я уже говорил, спроси у нее самой. — Блейкни поднял бокал, но Себастьян видел, что он не так пьян, как хочет казаться. — Хочешь выпить? — повторил он.