Джейн Кренц - Запоздалая свадьба

— Ну… по правде говоря…

— Я вполне могу объяснить истинный смысл этой достаточно неприятной сцены. Аспазия просто благодарила меня за согласие провести кое-какие расследования. Я не оттолкнул ее только из-за боязни показаться грубым.

— Понимаю.

— Проклятие, Лавиния, она застала меня врасплох! Я слышал, как ты открыла дверь, и не успел оглянуться, как она бросилась мне на шею.

— Угу…

— Что с тобой?

Он взял ее за плечо и осторожно развернул лицом к себе.

— Неужели ты хотя бы на миг подумала, что я всерьез обнимал Аспазию? Я люблю тебя. Ты это знаешь. Кажется, мы договорились доверять друг другу.

Напряжение вмиг отпустило ее, словно разжались сжимавшие сердце клещи. Она коснулась его щеки.

— Да, я все знаю. И тоже люблю. И безгранично тебе верю, Тобиас.

Он шумно выдохнул и как будто сразу обмяк.

— Слава Богу. Ты заставила меня поволноваться.

Лавиния вскинула брови:

— Однако я не знаю миссис Грей и не вижу особенных причин доверять ей.

Тобиас пожал плечами:

— Аспазия не должна тебя беспокоить.

— Да? А я почему-то беспокоюсь, и сильно. И поверь, даже любовь и доверие не означают, что мне так уж нравится видеть тебя в одной сорочке и в объятиях посторонней женщины.

Тобиас широко улыбнулся:

— Ты достаточно ясно выразилась, дорогая.

— И я не потерплю частого повторения подобных сцен, ясно?

Тобиас обвел указательным пальцем изображение богини Минервы, украшавшее серебряный медальон на шее Лавинии.

— Ты единственная женщина, в чьих объятиях я жажду пребывать.

Она не успела опомниться… только увидела отражение огонька свечи в его глазах, прежде чем он поцеловал ее, жадным, настойчивым, властным поцелуем, зажегшим в ней ответное пламя и одновременно заставившим гадать об истинной природе его разговора с новой клиенткой.

Она уже была знакома с этим ненасытным желанием, горевшим в Тобиасе, и встречалась с ним достаточно часто, чтобы сразу распознать. Источник его темных страстей крылся в колодце непроглядного мрака, спрятанном глубоко в душе. Источник этот в обычные времена был наглухо перекрыт. Но не сегодня. Сегодня Тобиас задыхался в водовороте страсти. И Лавиния подозревала, что это дело рук Аспазии Грей.

— Тобиас…

Он рывком прижал ее к себе, одной рукой обхватив шею, а другой обнимая за талию.

— Когда ты запретила мне приходить сегодня, я почувствовал такую боль, словно ты вонзила мне прямо в сердце копье.

— Я не хотела, — прошептала она, уткнувшись в его плечо. — И сейчас только выжидала подходящего момента, чтобы вернуться к тебе.

— Ты имела полное право сердиться.

Он осыпал поцелуями ее губы, щеки и горло.

— Но клянусь, у тебя нет причин.

— Она сделала это нарочно, верно? Услышала стук двери и поскорее обняла тебя, чтобы я увидела вас двоих месте.

— Нет, я уверен, что она хотела всего лишь выразить свою благодарность, ведь я действительно согласился ей помочь. Ты просто появилась в неподходящий момент.

— Чепуха.

— Дьявол побери, да забудь ты все, что увидела! Мне совершенно безразлична Аспазия! — Он подхватил ее на руки и устремился вперед. — Ты единственная, кто мне нужен, и все, чего мне хочется, — вечно держать тебя в объятиях.

— Тобиас, кровать…

— Я уже почти рядом с кроватью.

— Но она слишком узка для двоих.

— Ах, мадам, мы привыкли довольствоваться малым, и бывало, что обходились даже сиденьем экипажа. Уверен, что нам хватит и этой кровати.

Он осторожно уложил Лавинию на узкую кровать, а сам лег сверху, вдавив ее в тощий тюфяк. Юбки дорогого нового платья, приобретенного специально для поездки, наверняка изомнутся, но сейчас это беспокоило ее меньше всего.

Тобиас сдвинул вниз лиф ее платья и снова стал целовать, пока не загорелась кожа. Она сжала его лицо ладонями и стала отвечать на ласки со страстью, поразившей ее самое. До встречи с Тобиасом она и не подозревала, что способна на такие чувства. Даже в те моменты, когда он был во власти мрачных сил, она самозабвенно отдавалась ему. Нет… все не так. Она испытывала неодолимую потребность отдаваться ему, особенно в такие моменты.

В редких случаях, когда он открывал тропинку к глубочайшему колодцу полуночной тьмы в своей душе, Лавинии выпадала возможность узреть ту грань его истинной натуры, которую он никому не позволял узнать. Она слишком хорошо сознавала эту могучую, примитивную силу, взывавшую к противоположной, но такой же мощной грани ее собственного существа.