Джейн Кренц - Искушение

Лорд и леди Сент-Джастин стали самыми модными персонами сезона. Присутствие графа и графини Хардкасл на этом балу было еще одним подарком счастливой хозяйке.

Взволнованные тетушки Эффе и Аделаида были вне себя от восторга, что связаны родственными узами с такой модной парой. Фелисити находила все это крайне забавным.

В разгар торжества граф разыскал стоящего у окна Гидеона. Тот впервые за весь вечер, наконец, наслаждался минутой одиночества.

— Удивительно, сколько друзей вы приобрели за последнее время. — Обозревая толпу, Хардкасл пригубил шампанское.

— И правда! Общество убеждено, что я смыл пятно со своей чести. Всем этим я обязан моей поразительной малютке жене.

— Нет, — неожиданно горячо возразил Хардкасл. — Благодаря вашей жене вы восстановили репутацию в глазах света. Но ваша честь всегда была вашей, и только вашей. И вы никогда не порочили ее.

Гидеон был так поражен, что едва не выронил бокал с шампанским. Он повернулся к отцу, не зная, что сказать.

— Благодарю вас, сэр, — вымолвил он наконец.

— Меня благодарить не за что, — пробормотал граф. — Я горжусь, что называю вас своим сыном.

На следующее утро леди Хардкасл вошла в спальню Гарриет. Отложив журнал с эссе по естественной истории Земли, недавно приобретенный в лавке, Гарриет улыбнулась графине:

— Доброе утро, леди Хардкасл. Я думала, вы еще спите. Сейчас всего десять часов, а вечер вчера закончился поздно.

— Да, ужасно поздно. Увы, но я привыкла к деревенскому распорядку дня и потребуется время, чтобы снова научиться ложиться за полночь. — Леди Хардкасл подплыла к маленькому стулу у окна и грациозно опустилась на него. — Если вы не возражаете, я хотела бы поговорить с вами.

— Конечно.

Леди Хардкасл нежно улыбнулась:

— Затрудняюсь даже, с чего начать. Полагаю, первым делом мне следует поблагодарить вас.

— За что? — удивилась Гарриет.

— Ну, разумеется, за все, что вы сделали для Гидеона. А также за то, что вы сделали для нас с мужем.

— Но я же ничего не сделала, — запротестовала Гарриет. — Напротив, я заставила вас примчаться сюда с бессмысленным поручением и без конца досаждала Гидеону. Я счастлива, что все уже позади. Если дела сложатся удачно, мы в скором времени вернемся в Аппер-Биддлтон. Откровенно говоря, жизнь в Лондоне мне не по душе.

Леди Хардкасл изящно взмахнула рукой:

— Вы меня не поняли, мадам. Я благодарю вас за нечто большее, чем вызов в Лондон. Вы вернули мне сына. Смогу ли я когда-нибудь отблагодарить вас?

Гарриет покачала головой:

— Леди Хардкасл, уверяю вас, вы преувеличиваете мою роль.

— Шесть лет назад, когда умер мой старший сын, я впала в глубочайшую меланхолию, какую прежде никогда не переживала. Казалось, я никогда уже не оправлюсь от потрясения. Проходили месяцы, мы перебрались из Аппер-Биддлтона в Хардкасл-Холл, — по мнению доктора, перемена места должна была пойти мне на пользу. А когда я наконец вновь стала пробуждаться к жизни, получила еще один сокрушительный удар: почти потеряла второго сына.

— Как это ужасно, — прошептала Гарриет.

— Мой муж очень долго не разговаривал с Гидеоном и даже не пускал его на порог дома. Все обвиняли Сент-Джастина в ужасном поведении по отношению к бедняжке Дидре Раштон. А через некоторое время Гидеон и сам перестал это отрицать. Он демонстративно повернулся к нам спиной, но сейчас кто может упрекать его за это?

— Но ваш муж передал ему управление имением Хардкаслов.

— Да, испугавшись, что здоровье его ослабевает, он вызвал Гидеона и передал дела. Я думала, что это поможет заделать трещину в их отношениях, но этого не случилось. Каждый раз, когда Гидеон переступал порог дома, они с отцом ссорились.

— Гидеон очень упрям.

— Как и его отец, — горестно произнесла леди Хардкасл, — кое в чем они очень похожи, хотя никогда не признают этого. Должна вам сказать, когда мы вчера заглянули к ним в библиотеку, я едва не разрыдалась от счастья. Впервые за шесть долгих лет они спокойно общались. И все это благодаря вам.

Гарриет коснулась руки графини:

— Леди Хардкасл, это очень мило с вашей стороны, но уверяю вас, заслуги моей здесь нет.

Леди Хардкасл взяла Гарриет за руку.

— Мой сын сделался раздражительным и опасным, как чудовище, словно хотел оправдать свое прозвище.

— О Боже! — воскликнула Гарриет. — Он никогда не был столь плохим, мадам. Чаще всего я находила его действия вполне разумными. И он всегда был очень добр ко мне.