Мэри Патни - Совсем не респектабелен

Он повернулся к свету и сдвинул на затылок шляпу, и все увидели красивое лицо с выражением легкомыслия на нем.

— Приветствую вас, — сказал он. — Как поживают мои любимые контрабандисты?

В пещере послышались радостные восклицания:

— А вот и Маккензи!

— Точно. Мак-Нож собственной персоной!

— Держу пари, ты говоришь те же самые слова всем контрабандистам, сладкоречивый дьявол!

— Где ты был, шалопай?

— Присоединяйся к нам, Мак!

— Простите, что опоздал, — бодро проговорил Маккензи. — Я заметил отряд солдат таможенной службы и подумал: вряд ли вы захотите, чтобы я привел их сюда. — Он обменялся рукопожатием с капитаном. — Ну, вам удалось привезти все, что я заказал?

— Кроме одного бочонка рейнвейна, все остальное уже в дороге, — сказал Хаук и налил в стакан вина. — Попробуйте этот кларет. Вино нового урожая, но на редкость тонкое.

Маккензи взял стакан и задумчиво отхлебнул глоток, оценивая качество вина.

— Великолепно. Пожалуй, привези мне такого же и в следующий раз. — Он протянул стакан, чтобы его снова наполнили.

— А вот ваш особый французский табак, — сказал Хаук, передавая ему пакет. — Пахнет приятно, но никакой табак не стоит тех денег, которые вы платите мне за его контрабанду.

Прежде чем убрать пакет во внутренний карман плаща, Маккензи одобрительно его понюхал.

— Он стоит каждого затраченного на него пенни. Подожди-ка минутку… — Он покопался в другом кармане плаща и извлек оттуда два холщовых мешочка: один побольше, другой поменьше. Когда он их передавал, они звякнули. — Это за табак. А это за вино и крепкие спиртные напитки, которые уже на в пути в Лондон.

— Иметь дело с вами — одно удовольствие, — сказал капитан, одарив его улыбкой, которая редко появлялась на его неулыбчивом лице.

Кири заметила, что деньги он не стал пересчитывать. Должно быть, Маккензи был постоянным и заслуживающим доверия клиентом.

Хотя новоприбывший был крупным, красивым и хорошо одетым мужчиной, он привлекал общее внимание не этим. Кири вдруг вспомнилось слово «харизма». Однажды у Кири был мимолетный роман с одним студентом из Кембриджского университета. Тот утверждал, что Кири харизматична, потому что в какую бы комнату они ни вошла, ее красота привлекает всеобщее внимание. Харизма — это магнетизм человеческой личности, притягивающий к себе всех окружающих, объяснял он.

Называя Кири харизматичной, тот студент, по-видимому, хотел польстить ей, но Маккензи был действительно харизматичен. Даже злобный Говард радовался, когда он одаривал его взглядом или улыбкой.

И тут Маккензи неожиданно заметил Кири.

— А это что за девушка? — спросил он, направляясь к ней.

Хаук, Говард и Джед двинулись следом за ним.

— Проблема, — сдержанно пояснил капитан. — Она наткнулась на нас, когда мы шли с товаром. Нам пришлось взять ее в плен. И теперь я не знаю, что с ней делать. Может, надо узнать, сколько готова заплатить ее семья, чтобы заполучить ее назад?

— Они будут болванами, если захотят заплатить хотя бы шиллинг, — проворчал Говард. — Ее следует приручить, и я буду первым в очереди желающих заняться этим.

Джед рассмеялся.

— Скажи спасибо, что она, пнув тебя, малость промахнулась, иначе ты потерял бы способность это делать.

Контрабандисты разразились грубым хохотом, но Маккензи, не обращая на них внимания, подошел к ней поближе и опустился на одно колено, чтобы получше ее разглядеть. Она, прищурившись, тоже уставилась на него.

Этот мужчина показался ей как будто знакомым, хотя она была уверена, что никогда не встречалась с ним. Несмотря на легкомысленный вид, в нем чувствовалась настороженность солдата, который умеет убивать. Однако она не заметила в нем злобности.

— Если бы взгляды могли убивать, мы все лежали бы сейчас мертвыми, — сказал он с некоторой иронией. — Наверное, она еще красивее без этого кляпа. Так ли уж необходимо затыкать ей рот?

— Нам пришлось заткнуть ей рот, чтобы не слышать ее грязных ругательств, — мрачно пояснил Хаук. — Она ругается, как пьяный матрос.

Контрабандистам это сравнение показалось очень забавным, и они громко расхохотались. Кири вздрогнула, поняв, что они все больше и больше пьянеют и что недалек тот момент, когда они перестанут задумываться о последствиях своих действий.

— Что ты собираешься с ней делать? — спросил Маккензи.

— Еще не знаю. Возможно, кто-нибудь готов заплатить за нее хорошую цену, только я не знаю кто, — сердито ответил капитан. — А она не желает помочь.