Джо Беверли: Моя строптивая леди

Син с сомнением оглядел распахнутые, покосившиеся ворота, между которыми виднелась глубокая рытвина. Оставалось надеяться, что лошади справятся. Впрочем, куда интереснее было размышлять над тем, что ждет впереди.

Перемежая щелчки кнутом и уговоры, он заставил лошадей пересечь рытвину. Когда карета нырнула туда, он едва удержался на козлах. Ось затрещала, но выдержала. Тяжело поводя взмыленными боками, лошади остановились под деревьями. Син с победным видом опустил вожжи, задаваясь вопросом, понимает ли девица, какую он проделал работу. Так или иначе, юношеское увлечение в конце концов пригодилось.

— Неплохо, — бросила разбойница.

Как особа женского пола, она не слишком будила воображение. Над белым платком виднелись только мрачные серые глаза, и невольно думалось, что губы под ним сжаты в тонкую злую линию.

— Ни к чему так таращиться!

— Я пытаюсь угадать ваши приметы, чтобы потом подробно описать их властям.

— Болван! — Дуло уставилось прямо в лицо. — Кто сказал, что я отпущу вас подобру-поздорову?

— Не каждый способен застрелить человека без причины.

— Причина имеется: спасти свою шкуру!

— О! — Син улыбнулся. — В таком случае даю слово, что не приложу руку к вашей поимке.

— Да кто вы, черт возьми, такой?! — вскричала разбойница, опуская пистолет.

— Син Маллорен. А кто, черт возьми, вы?

Она настолько не ожидала встречного вопроса, что едва не проболталась, но вовремя прикусила язык.

— Зовите меня Чарлзом. Ну и имечко у вас! Это значит «грех», что ли?

— Нет, это сокращенное от Синрик. В честь одного из королей.

— Маллорен… Маллорен… Родгар Маллорен! — Она окаменела.

— Мой старший брат, — невозмутимо сообщил Син. — Надеюсь, вы не в претензии?

Ему пришло в голову, что разбойница сильно сожалеет, что не дала ему спокойно проехать мимо: Родгар не прощал посягательств на безопасность своих близких. Однако она быстро оправилась.

— Мои претензии к вам, милорд, будут зависеть исключительно от ваших собственных поступков. Займитесь упряжкой.

— Будет исполнено! — Син отвесил насмешливый поклон.

Спустившись с козел, он сбросил накидку и узкий сюртук, запихнул кружевные манжеты под рукав и принялся за дело. Поскольку солнце уже опустилось за горизонт, быстро смеркалось, и холод пробирал до костей, несмотря ни на что. Обтереть целую упряжку — задача долгая, а девица и не подумала помочь, просто уселась рядом с пистолетом наготове.

— Вернись в дом, Верити, — вдруг сказала она, глянув за спину Сину. — Я справлюсь сама.

Тот не преминул покоситься через плечо и увидел мелькнувшее светлое платье. Имя Верити (истина) тоже было женским. Третья разбойница? Он задался вопросом: как женщины бесспорно благородного происхождения оказались в захудалом домишке, почему занимались подобным ремеслом и, если уж на то пошло, на что им сдалась его карета?

Обтерев лошадей пучками сухой травы и укрыв вместо попон одеялами, предназначенными для него самого, Син повернулся к разбойнице.

— Их бы не помешало напоить.

— На задворках сада есть ручей, они сами прекрасно до него доберутся. Идемте в дом. Не забудьте то, что теперь принадлежит мне.

Син подхватил с земли свои вещи и, не потрудившись одеться, поднялся в карету за шкатулкой. Там он с минуту разглядывал пистолет, взвешивая свои шансы. Получалось, что пристрелить дерзкую атаманшу проще простого. Но стоит ли? Это поставит крест на интересной истории. Син оставил пистолет на сиденье, не вполне уверенный, что позже не пожалеет об этом.

Полчаса спустя он и в самом деле жалел, и еще как, потому что лежал на массивной кровати, за руки и за ноги привязанный к четырем толстым угловым стоякам.

— Когда освобожусь, я выбью дурь из вас троих! — сказал он, гневно сверкнув глазами.

— Потому вы и связаны, — ответила атаманша, все еще притворяясь мужчиной.

— Я же дал слово, что не причиню вам неприятностей!

— Ничего подобного. Вы пообещали не выдавать нас властям, но есть еще сотня способов причинить неприятности мне, моей сестре или няньке.

Сразу остыв, Син задумчиво оглядел загадочного «Чарлза». В доме разбойница сразу избавилась от плаща, треуголки, платка и паричка. Ее можно было понять: Син и сам терпеть не мог искусственных волос на голове. Однако и без своего маскарада атаманша могла бы вполне сойти за молодого человека: коричневый бархатный жакет не облегал никаких женственных выпуклостей, и если под ним все же была грудь, кружева рубашки с успехом ее скрывали. Голова была не то чтобы бритой, но прическа до того коротка, что темные волосы едва кудрявились. Для женщины это был на редкость странный стиль, который, как ни странно, был молодой разбойнице к лицу — возможно, потому, что черты ее не отличались мягкостью. Иными словами, из нее вышел бы симпатичный парень.