Барбара Картленд: Любовь в отеле «Ритц»

После ленча она пробовала читать, чтобы занять время. Но страницы расплывались перед глазами, и она не в состоянии была понять ни слова.

Она глубоко вздохнула и подошла к открытому окну. За окном виден был небольшой садик, примыкавший к задней части дома.

Он не шел ни в какое сравнение с садом графа де Форэ, где проходила дуэль.

Питер Хэмптон рассказал, что де Форэ на самом деле в плохом состоянии, но ей не удалось почувствовать сострадание к нему. Она знала: даже если он и страдал, то его муки были наказанием за то, как он намеревался поступить с маркизом.

Она не смогла удержаться, и глаза ее наполнились слезами при одной только мысли о Верноне.

Сквозь слезы, как в тумане, она смотрела на сад. В этот момент послышался шум открывающейся двери.

— Мсье маркиз Линворт желал бы видеть вас, мадемуазель, — услышала она голос слуги.

Вильма повернулась.

Это было невероятно, но перед ней и в самом деле стоял маркиз.

Его рука была на перевязи, и выглядел он очень бледным. Но во всем остальном он по-прежнему был красив и столь же элегантен, как всегда.

Слуга прикрыл за ним дверь.

Мгновение никто из них не двигался.

Они просто стояли и смотрели друг на друга.

Вильме показалось, будто вся комната заполнилась ослепительным светом.

Маркиз медленно направился к ней.

Когда он подошел совсем близко, девушка едва слышно, каким-то не своим голосом произнесла:

— По почему вы здесь? Я думала…

Ведь доктор не разрешил вам вставать…

— Я не смог оставаться в постели, — маркиз говорил глубоким проникновенным голосом, — потому что, когда я получил ваше письмо, то сразу понял — вы уезжаете.

— Но как вы догадались? — вымолвила Вильма.

— Мне кажется, нам с вами всегда было легко понимать друг друга без слов.

Она подняла на него глаза, страшась или, может быть, стесняясь встретить его взгляд.

Тогда он медленно произнес:

— Я приехал, любимая моя, просить вас оказать мне честь стать моей женой.

На мгновение у Вильмы перехватило дыхание, и она застыла не в состоянии пошевелиться, глядя на него в замешательстве.

Заметив это, он сказал:

— Простите меня! Как мог я быть таким глупцом и не понять сразу, что ничто в жизни не имеет для меня значения, кроме вас? Я люблю вас, я желаю вас! Вы уже принадлежите мне, поскольку я принадлежу вам!

— Но… но… — пыталась что-то проговорить Вильма, но маркиз обнял ее.

— Никаких «но», — сказал он. — Мы поженимся, что бы ни говорили вокруг.

Он коснулся ее губ, и девушке почудилось, словно она растворяется в его объятиях.

Она чувствовала, что он прав, и они действительно были двумя частями одного целого, и их нельзя было разделить.

Когда наконец маркиз оторвался от поцелуев и поднял голову, она выговорила:

— Вам нельзя было приходить сюда… ведь вам велели не вставать с постели.

— Но тогда я мог бы потерять вас! — удивился маркиз. — И вы еще не сказали мне, моя любимая, как скоро вы станете моей женой.

Вильма прижалась к его плечу.

— Я люблю вас! — промолвила она.

— Это единственное, что может иметь для меня значение, — сказал маркиз.

Ей хотелось еще что-то ему сказать, но, когда она повернула к нему лицо, он снова начал целовать ее.

Своей здоровой рукой он все крепче и крепче прижимал ее к себе.

Девушке казалось, она слышит вокруг ангельское пение и видит небесный свет, озаривший комнату.

В этот момент они вдруг услышали, как открылась дверь.

Вильма быстро отодвинулась от маркиза, недоумевая, кто бы мог помешать им. Оглянувшись, она увидела, как в комнату вошел незнакомый ей мужчина.

Он был средних лет, красивый. Казалось, какой-то ореол значительности и благородства окружал его. Незнакомец направился было к ней, но тут заметил маркиза и воскликнул.

— Боже правый! Линворт! Не думал встретить вас здесь! Я уже слышал, хотя и прибыл всего лишь час назад, о вашем ранении на дуэли.

— Кто же мог рассказать вам об этом? — спросил маркиз.

— Ваш рефери, ведь он доводится мне родственником! — объяснил незнакомец. — Не похоже на вас позволить противнику одержать верх над вами!

Тут он обратился к Вильме:

— Вы, должно быть, моя гостья. Мне необходимо извиниться за свое отсутствие, не позволившее мне лично приветствовать вас и вашего отца сразу, когда вы прибыли.

Вильма ошеломленно слушала этого человека. Потом сообразила, что это, по всей вероятности, виконт Сервез, неожиданно вернувшийся в Париж.

С усилием она сумела проговорить: