Барбара Картленд: Бескорыстная любовь

Стортон взглянул на него удивленно:

— Но почему, милорд?

— Лошадей продает какой-то простой человек, низкого происхождения, но достаточно сообразительный, когда речь заходит о деньгах и о том, чтобы повыгоднее продать. Стортон ухмыльнулся:

— Да, они все такие, милорд!

— Знаю, — согласился маркиз, — поэтому подбери мне что-нибудь из одежды, но ничего слишком заметного, ты понял?

— Да, милорд. И когда ваша светлость уезжает?

— Около семи утра завтра. Зайди ко мне часом раньше. Лорд Чарльз заедет за мной, и, разумеется, ты со мной не поедешь.

— Очень жаль, милорд.

— Думаю, у тебя есть чем заняться в мое отсутствие, — заметил маркиз.

По самодовольной улыбке Стортона он понял, что у камердинера наверняка есть какая-нибудь подружка. Ему хотелось спросить, не камеристка ли она и у кого служит, но потом он передумал, справедливо решив, что такие вопросы вызовут излишние подозрения.

— Сложи вещи сегодня вечером, — сказал он, кончая одеваться, — но, конечно, не в мой кожаный чемодан. Я не возьму ничего из вещей со своим гербом.

— Я прослежу за этим, милорд. Вам, наверное, понадобятся вещи для верховой езды?

— Да, конечно! И поскольку, я думаю, нам придется ездить в любую погоду, то положи мой дорожный плащ, тот, который похуже.

— Я уже говорил вашей светлости, что плащ изрядно пообтрепался, — сказал Стортон.

— Что ж, тем лучше для дороги, да не забудь мне напомнить, чтобы я заказал себе новый, когда вернусь.

— Обязательно, милорд.

Маркиз спустился вниз. Чарльз должен ждать его, но он Уже решил, что поговорить придется в другом месте. Ведь слуги могут подслушать весь разговор, стоя за закрытой Дверью кабинета.

«Я чувствую себя словно на вражеской земле, — подумал он. — Никогда раньше я не подозревал никого вокруг себя, не видел в каждой женщине обманщицу, а в каждом мужчине с более знатным титулом — своего личного врага».

Войдя в кабинет, он застал там Чарльза. А тот, глядя на входящего маркиза, впервые увидел на лице друга циничную усмешку.

На следующее утро, ровно в семь, маркиз прибыл в конюшню дома Хорнклиф. Как они и условились, Чарльз доставил его туда в наемном экипаже. Маркизу показалось, после его резвых скакунов, что эти лошади едва тащились.

— Есть какие-нибудь новости? — спросил он друга, когда тот заехал за ним на Беркли-сквер.

Лорд Чарльз не стал притворяться, что не понял, о чем идет речь.

— После твоего ухода в клуб заехал Сэттингтон, — сказал он. — И я слышал, как кто-то спросил его о состоянии отца.

— И что он ответил?

— «Никаких улучшений, но мы все надеемся на лучшее». Маркиз не без злорадства подумал, как, должно быть, мучается теперь Флер, стараясь понять, что произошло. Она, конечно же, захочет связаться с ним и узнать, что случилось.

— А что ты скажешь Флер? Нашим общим знакомым, если они начнут интересоваться, где я?

— Еще не решил, — ответил Чарльз, — скажу, что тебя срочно вызвали в одно из твоих поместий. Там произошла кража.

— А что украли?

— О, это несущественно! Люди сегодня так напуганы перспективой быть обворованными, что не успею я раскрыть рот о твоих неприятностях, как они начнут рассказывать о своих и о том, какие меры предосторожности они принимают, чтобы защитить себя от возможных грабежей.

«Маркиз через силу выдавил из себя улыбку: — Иными словами, ты хочешь сказать, что мое отсутствие в Лондоне останется почти незамеченным и здесь некому грустить и волноваться обо мне.

— Разве что Флер! А уж если герцог поправится, то она постарается не упустить тебя.

— Тогда держи ее в неведении до самого моего возвращения.

— А что ты собираешься делать потом?

— Я еще не решил, — ответил маркиз. — Вероятно, поеду за границу.

— Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой?

— Конечно! Я думаю, мы бы с тобой обследовали те части света, где еще не были.

— О, я всегда мечтал об этом! — сказал Чарльз. — Но мне никогда не удавалось оторвать тебя от привычного сердцу Иглза и от твоих лошадей. Мне не раз приходило в голову, что они для тебя важнее любой женщины.

— Так я и думал, пока не встретил Флер.

— Ты должен забыть ее, — сказал Чарльз мягко. — Я сам прошел через подобное испытание и могу заверить, что время лечит.

— Наверное, ты прав, но пока рана не затянется, она болит.

— Верно, — ответил Чарльз. — Но подумай, насколько было бы больнее, узнай ты всю эту ложь после свадьбы!

Маркиз понимал — Чарльз имел в виду, что скорее всего после свадьбы Флер была бы ему неверна и он ничего не смог бы сделать из опасения вызвать скандал.