Реимарра: История Кристиэна Тэхи

Привезли в монастырь под охраной. Маленький, всего три строения из камня. Но стены, окружающие храм, толстые и высокие, а у крепких ворот дюжая охрана.

- Даже не думай! – прорычал его сопровождающий, когда Кристиэн оглянулся назад, - Тогда лучше себе сразу вены перегрызи, меньше мучиться будешь, если поймают!

Привели к настоятелю. Седой высокий старик с бритой головой и бородой.

- Это новый младший Рихана? – усмехнулся жрец, - На этот раз он решил не делать ошибки, сразу писать на чистой доске?

- Эта доска должна остаться такой до свадьбы! – бросил охранник.

- Я получил письмо от Рихана. Все будет так, как он хочет. Мальчик не узнает ничего из того, что ему знать не положено, а то, что рассказывали ему еретики из новых, пусть забудет. Кристиэн, да, тебя так зовут?

- Да.

- Тебе запрещается, - его передали монаху, для устройства и первых наставлений, - запрещается: говорить без разрешения в присутствии старших, поднимать глаза от пола, касаться своего тела и срама под одеялом, разговаривать с другими послушниками на темы, отличные от веры и послушания, рассматривать чужое тело, драться, кричать, ссорится, плакать. За нарушение правил – наказание. Любой проступок будет вписан в бумаги и потом отчет отправят твоему будущему господину. Потом он решит, как поступит с тобой и какова будет ваша свадьба. Пять проступков в неделю – предел, который будет караться жестоко. Свою ленту ты будешь снимать только в бане, под надзором братьев. Не разрешается касаться своего входа руками, только при нужде. Правила действуют для тебя с этой минуты.

Кристиэн молчал потрясенно. Что же это за монастырь такой? В приморском было даже хорошо, без родичей и брата, монахи были ласковы и предусмотрительны, заботясь о тех, кто потом будет младшим в браке. Были товарищи, с которыми он подружился, научился хоть как-то танцевать, петь, играть на флейте, а кто-то из ребят даже научил его рисовать. Никто не неволил такими правилами и не считал проступки. Да, наказывали, розгами за шалости, но надо было серьезно провиниться. Подчиняться учили не под страхом истязаний.

В комнате шестеро с такими же серыми лентами на шее. Склоненные головы, некрашеные льняные одежды.

- Это Кристиэн. – и дверь закрылась.

Новые товарищи не очень разговорчивы. Лишь пояснили, куда можно лечь и положить вещи и каков распорядок в монастыре.

- Подъем на рассвете, умывание, молитва, завтрак, осмотр монахами, потом урок, обед, молитвы, урок, сон. Все. Твой господин супруг будет доволен и знает, что не зря заплатил деньги за твое обучение. Наказывают тут больно.

- Что значит осмотр? – спросил Кристиэн. Снова та постыдная процедура?

- Увидишь.

Одежду у него отобрали, выдали льняную хламиду, похожую на женское платье, как у остальных. Лента и кольцо остались.

- Вставай.

За окном еще темно, мальчишки зевают, натягивая одежду, спускаются вниз, в баню. Никто не грел тут воды - ледяная из колодца в ведрах. Завтрак – овсяная каша на воде, кисель. Кристиэн не привык есть такое, дома кормили сыром, молоком и хлебом, но проглотил, не жуя, полухолодные комки.

В подозрениях насчет осмотра он не ошибся. Всех послушников заставили задрать подолы хламид до пояса и холодные руки заскользили по промежности, коснулись члена.

- Махар! – окрик брата Остина заставил всех вздрогнуть.

Вперед вышел мальчик, наверно ровесник Кристиэна.

- Махар, что ты делал этой ночью?- вкрадчивый, почти ласковый голос.

- Ложь это проступок, Махар, как и рукоблудие. На твоем сраме остатки семени. Лгать нехорошо. Это третий твой проступок за неделю. Среди вас есть новичок, пусть Кристиэн посмотрит, что бывает за непослушание. Ты и Кристиэн, следуйте за мной.

Мелко крошенная крупа, горох, на эту смесь Махар стал голыми коленями, задрав одежду так, что Кристиэну видны пятки и ягодицы мальчика.

- Два часа за ложь и тридцать ударов за рукоблудие. Смотри, Кристиэн.

Взвизгнула тонкая розга и прошлась по пяткам. Сдавленный крик.

- Не надо! – вырвалось у Кристиэна. Но его, кажется не услышали. Нет, услышали, позже.

- Ты что-то сказал, Кристиэн? – повернулся к нему брат Остин, когда закончил отсчитывать удары. – Ты разве не слышал, что твой голос должен быть беззвучен и не должен звучать раньше, чем на то дадут разрешение?

- Слышал, брат Остин.

- Ты провинился, Кристиэн. Плохо. Первый день в монастыре и уже проступок. Ты болтлив, мальчик. Значит я исправлю этот недостаток. Два дня тебе хватит на первый раз.