Сильвия Соммерфильд: Любовная капитуляция

Через какое-то время до них долетел неясный шум в замке, но что он означает, оставалось только гадать. Может быть, это прибыла помощь, а может быть, сейчас во дворе убивали Донована и Эндрю. Прошло еще несколько томительных минут, и оглушительный стук в дверь заставил всех вздрогнуть.

— Иан! Открывай, дружище. Это я, Брайан.

Иан начал разбирать завалы, и наконец сестры выскользнули на волю. Оказавшись на крыльце, они замерли на высоких ступеньках: в центре двора стояли друг напротив друга Эндрю и Донован.

— Мы еще не рассчитались по одному счету, — зловеще сказал Донован.

— Вы изволите выражаться загадками, милорд. Что мы не поделили между собой? Я выдал вам всех изменников, вы обещали ходатайствовать за меня перед королем. Что же еще мы не уладили?

— Есть еще один вопрос…

— Эндрю! — закричала Энн и, забыв обо всем на свете, бросилась к любимому и упала в его объятия; Донован ошарашенно глядел на них, абсолютно не понимая, что происходит.

Эндрю, повернув голову, взглянул на Мак-Адама, затем на Кэтрин и сказал с усмешкой:

— Милорд, вы абсолютный кретин. Неужели вы не понимаете, что владеете сокровищем, которое можете навсегда потерять. А вы стоите и смотрите на нас с Энн!

Он охватил рукой Энн за талию и повел за собой, а Донован растерянно взирал на женщину, которую он так любил…

Когда Кэтрин еле слышным голосом попросила Якова выделить ей лошадь и сопровождающих, король, прибывший во главе отряда, поначалу ничего не понял. Он взглянул на растерянного Донована, затем снова на Кэтрин.

— Миледи, ваш муж здесь, и он наверняка жаждет отвезти вас домой, — сказал король озадаченно.

— Милорд, — настойчиво сказала Кэтрин, — я еще раз прошу вашу милость выделить мне сопровождающих… А также умоляю вас о разрешении последовать за своим братом в ссылку.

— Миледи, я не ослышался?

— Нет, сир. Я не в силах более переносить ни позор своего замужества без любви и тепла, ни любовниц, с которыми вынуждена делить своего мужа.

— Вам следует сперва поговорить с ним, леди Кэтрин. Вернемся в Эдинбург, там все обсудим, если вы не передумаете. А вот, кстати, и ваш муж.

Кэтрин обернулась и увидела Донована, решительно направившегося к ней. Она не могла, не хотела возвращаться к своему прежнему положению. Со слабым криком Кэтрин метнулась к свободной лошади, стоявшей неподалеку, вскочила в седло и через несколько минут уже скакала через ворота замка. Донован, отшвырнув меч, подбежал к одному из всадников и, стащив с седла, мгновенно занял его место. Через несколько секунд и он пропал из виду.

Эндрю, стоявший рядом в обнимку с Энн, улыбнулся недоумевавшему королю.

— Держу пари, милорд, — сказал Эндрю весело, — что главное событие дня свершится уже без нашего участия…

Кэтрин, пришпорив коня, мчалась сама не зная куда; по лицу ее текли слезы. Неподалеку от дороги располагался женский монастырь. Можно было попросить на время убежища, чтобы побыть одной и хорошенько все еще раз обдумать, но Донован, только что с ужасом осознавший всю абсурдность своих подозрений и ревности, скакал за ней с не меньшим отчаянием.

Едва ли бы ему повезло догнать жену, не попадись Кэтрин плохая лошадь. При спуске с холма Мак-Адам поравнялся с ней, ухватил за талию и перебросил на своего коня. Остановившись, он помог ей спешиться, ожидая ожесточенного сопротивления, но не встретил его. Кэтрин, молча, стояла перед ним, тихая и безвольная, и Донован ощутил, как стена отчуждения между ними становится все более непроницаемой.

— Кэтрин… мне тебе многое нужно сказать. Мне давно это надо было сказать. Я знаю, что не достоин того, чтобы ты меня выслушала, но все же…

— Охотно предоставлю вам свободу, милорд. Я не буду жить бок о бок с вашей любовницей. Дайте же и мне свободу, чтобы я могла последовать за своим братом.

— Не могу, не могу, Кэтрин. И если уж речь зашла о любовнице, то я тут совершенно чист перед тобой. Просто, — он помялся, — просто мне хотелось подразнить тебя в отместку…

— …За то, что я не хотела брака без любви?

— Нет, за Эндрю Крейтона, — признался Донован, опустив глаза.

На лице Кэтрин отразилась крайняя степень недоумения.

— Ты думал, что я… что Эндрю — мой любовник? Ты ничего не знал про него и Энн? Ты ревновал, так, милорд?

Она отвернулась, чтобы муж не заметил ее радостной и восторженной улыбки.

— Да, ревновал. Ревновал, черт возьми! Любил тебя, и ни за что не хотел этого признавать. Я когда-то обжегся на молоке и с тех пор только и делал, что дул на воду. Но больше не могу этого скрывать: я тебя люблю. Я наделал кучу глупостей, я чуть не потерял тебя. Но сейчас я хочу, чтобы ты вернулась со мной домой, потому что я без тебя не могу… Давай начнем все сначала. Я больше всего на свете боюсь тебя потерять и буду воевать за тебя, покуда жив.