В ту ночь страшный гордый полумесяц, не таясь, бросил якоря на Плимутском рейде. А когда на заре следующего дня испанцы проснулись, то обнаружили, что все наши кораблики выскользнули из гавани и обошли их с тыла. Как я хохотала!
— Это послужит им уроком, Роберт! — ликовала я. — Нечего было смеяться над нашими скорлупочками!
Роберт улыбнулся, однако он был очень бледен.
— Дай Бог, чтобы Ваше Величество оказались правы.
Теперь депеши прибывали через каждые полчаса-час. Ко мне их доставляли в считанные минуты — мокрые от морской воды, дождя и грязи, пота или крови.
«Мы знаем, что они возьмут курс на Кале, — писал со своего флагмана кузен Говард, — чтобы встретиться с герцогом Пармским и обеспечить прикрытие его баркам. До той поры мы можем лишь сопровождать их на разумном расстоянии, дабы избежать потерь с нашей стороны».
— Да, — говорила я, — и Бог ему в помощь!
Роберт, прикажите ему держаться поодаль!
Ибо потеря даже одного нашего корабля оказалась бы непоправимой.
Как трудно вести морское сражение на суше. Мы держались поодаль и ощущали всю убогость нашей артиллерии — ядро за ядром с грохотом и дымом вырывалось из пушечных жерл, чтобы тихо плюхнуться в море без всякого ущерба для врага. Я рыдала с досады при мысли об этой расточительности, о напрасно потраченных деньгах, о бессмысленности происходящего.
— Пусть сразятся! — рыдала я. — Может, уничтожим хоть один галион по пути к Кале!
Или мы и на это неспособны?
— Мадам, ваш вице-адмирал сэр Фрэнсис Дрейк прислал сказать, что именно это они намерены сделать.
— Отлично! Господи, даруй нам победу!
Как быстро Господь карает нас за самонадеянность, как быстро смиряет нашу гордость! Весть застигла меня в уборной, моя фрейлина Уорвик, жена Робинова брата Амброза, заколотила в дверь.
— Мадам, беда!
— Господи, помилуй! Что?
— Кузен Вашего Величества, лорд-адмирал Говард, взял слишком круто к ветру и теперь окружен врагами!
Выбираясь из нужника, я увидела себя глазами Уорвик: старуха, в слезах, с перекошенным от ужаса лицом, лихорадочно оправляет юбки, одергивает платье.
— Глупец! — взвыла я. — Что? Что еще?
— Теперь все ждут прилива, мадам, доложил гонец, и лорд-адмирал, и окружившие его галионы. А дозорные на берегу говорят, едва начнется прилив, испанцы протаранят флагман, потопят его, и тогда всем нашим людям конец!
— Что?! — От моего вопля чуть не вылетели стекла. — Не пощадят нашего великого лорда, первейшего из наших мореплавателей? Даже за выкуп?
Но и крича, я слышала в голове зловещий шепот: победа или смерть… смерть или победа…
Победа или смерть…
Смерть или победа…
— Ваше Величество, вы еще не спите?
— Да, да, Роберт, входите, какие вести?
— Велеть вашим женщинам, чтобы принесли сластей и вина, подкрепить ваши силы?
— Велите что хотите, только выкладывайте новости!
— Из Плимута пока ничего о судьбе лорда-адмирала и его флагмана, однако прилив начался, и мы узнаем все от утреннего гонца.
О, Господи.
О, бедный мой кузен Говард, бедные его люди.
И бедная моя Англия, подмятая львиной лапой.
Господи, помилуй его, помилуй нас всех!
Даруй нам победу — и сохрани моего кузена от смерти!
Испанцы потешались над нашими суденышками — вам это известно? — все потому, что их громадины не могли, в отличие от наших малюток, поворачивать, лавировать, маневрировать при малейшем дуновении ветра. С высоты могучих галионов наши скорлупки казались маркитантскими лодчонками, шлюпочками, рыбачьими шаландами. «Отрава в мелких склянках!» — кричали испанцы моим морякам с палубы своих плавучих крепостей.
Они полагали, что мой Чарльз, мой лорд-адмирал, наш главнокомандующий, у них в руках, а значит — победа обеспечена. Даже благодарственную мессу отслужили! Однако Господь справедлив. И англичанин без боя не сдастся!
Покуда испанские увальни продирали сонные глаза, с первыми признаками прилива три наших суденышка проскользнули у мощных галионов между ног и бросили флагману буксирный конец. В два счета его вытянули кормой вперед, проявив чудеса мореходного искусства, о которых испанцы вспоминают и по сей день.
Пока на больших галионах выбирали якоря, наши уже увели флагман в открытое море и были вне досягаемости!
— Благодарение Богу! — вскричала я и тут же засыпала кузена Чарльза депешами, где были и смех, и слезы, и брань, и ликование, и упреки, и приказы: «Атакуйте без страха и рассуждений!», «Будьте осторожны, действуйте осмотрительно!», «Вперед!», «Назад!», «В наступление!», «Возвращайтесь!» — покуда на моих писцов не напал столбняк.
Читать дальше