Рене Бернард - Экстаз в изумрудах

— Тогда почему просто не остаться свободной? Почему не путешествовать, не расписывать чашки, не покупать скаковых лошадей? На свете много женщин, которые проводят дни и ночи с больными, выхаживая дорогих им людей, женщин, которых страшат часы у постели больного. А вы сами их ищете. Их кошмар — ваша мечта.

— Я не более вашего ищу страданий или радости у постели больного.

— Чего же вы хотите, мисс Реншоу?

— Я хочу знать: вы тоже подвергались такому допросу, когда изъявили желание стать доктором?

Он сделал глубокий вдох и ощутил абсолютное спокойствие.

— Скажите мне, мисс Реншоу, скажите, почему вы хотите стать врачом?

— Мои причины никого не касаются, и я не собираюсь раскрывать их вам. Вы либо возьмете меня за мои умения, дав прежде шанс их продемонстрировать, либо откажете.

— А ваши вчерашние угрозы? Мне учитывать их при вынесении решения или забыть, как о пустопорожней болтовне испорченного ребенка, желающего добиться своего?

Она ничего не ответила, только вызывающе вскинула подбородок.

«Она не знает, о чем просит. Но могу сказать одно: она никогда не смирится с простым милосердным «нет». Боюсь, мисс Реншоу — человек, который должен расшибить лоб, чтобы что-то усвоить. А что касается призраков Стэндиш-Кроссинга, пусть приходят».

Вслух же Роуэн заметил:

— Значит, пока ваши угрозы я пропускаю. Должен признаться, что если бы имел состояние и не имел семьи, то испытал бы соблазн поискать иной судьбы. Это занятие — не для всех. Какими бы возвышенными ни были мои профессиональные цели — лечить людей или сделать какое-то великое открытие, это все же ремесло. В стране нет ни одного пэра, который не поставил бы меня в один ряд со своим адвокатом или садовником. Я — возвеличенный слуга, мисс Реншоу.

— А для меня это призвание.

— Вы слишком хороши и слишком молоды, чтобы следовать этому призванию.

— Мои мотивы не менее разумны, чем ваши. Вы же тоже не безжизненный старый брюзга! Или вы действительно смотрите на профессию как на ремесло, доктор Уэст? Неужели вами движет только выгода и вы не в состоянии представить, что кто-то может об этом мечтать?

— Вы режете меня по живому, мисс Реншоу. Почему бы нам не принять во внимание тот факт, что этот образ действий лишит вас шанса найти приличного мужа? Учтите, я не рассматриваю высокую вероятность того, что миссис Гамильтон уже обратилась в полицию, объявив меня преступником зато, что устроил ваше появление в моем доме…

— Тетя Джейн, — перебила его Гейл, — представления не имеет, что я вас разыскала!

— Где же в таком случае вы находитесь, по ее мнению?

Она ответила не сразу. А выражение неуверенности на ее лице заставило его задуматься, какие еще секреты она от него скрывает.

— Я убедила ее в намерении совершить поездку по континенту, чтобы приобрести блеск искушенности, прежде чем соглашусь выйти замуж.

— Одна?

Гейл скрестила руки, словно попыталась защититься, но ничего не сказала.

— Покупать вымышленное приданое, да? А свою невидимую компаньонку не забыли? А предполагаемый маршрут следования миссис Гамильтон послали?

Брошенный на него взгляд сквозил нескрываемым презрением.

— Я могла бы поправить ее заблуждения относительно моего путешествия, но не вижу в этом смысла. К тому же разве не вы предложили не принимать во внимание довод, основанный на потенциальной тревоге миссис Гамильтон по поводу моего отъезда? Или же это было последнее из ваших возражений, и вы готовы согласиться взять меня?

«С этой дамочкой нужно держать ухо востро. Она точно бьет в цель, как сокол. Что ж, попробуем другую, более традиционную тактику».

— Честно говоря, мисс Реншоу, медицина не для слабых сердцем. Есть… неделикатные темы, с которыми должен быть знаком врач и которые дама не может… — Он попытался начать заново, надеясь, что основа высоких моральных устоев не рухнет у него под ногами. — Правила этикета и приличия требуют, чтобы вы сохраняли некоторое невежество касательно человеческого состояния.

Его слова прозвучали помпезно и глупо.

— Как это? — в полном замешательстве спросила она.

Роуэну не хватило сил, чтобы ей ответить.

Гейл, принимая вызывающую позу, снова сложила руки на груди.

— Женщины несут крест деторождения, разве нет? По всеобщему признанию, нет более неделикатной темы, и все же вы предпочитаете верить, что женщины в силу своей половой принадлежности глухи и слепы в своей беспечности к грязи и боли жизни? Каким же это образом общество рассчитывает оградить меня от человеческого состояния, не важно, врач я или доярка?