Бетти Лаймен-Рисивер - Рай милостью Божией. Обретение

— Пусть будет по-твоему, Большая Черепаха. — И величественным жестом передал Дэниэлу послание Гамильтона, после чего встал.

— Я привел с собой сорок тягловых лошадей, чтобы довезти женщин, детей и стариков до Детройта, — сказал он. — Даю тебе слово Черной Акулы, вождя племени шоуни, что их там никто не обидит. И в знак моей дружбы я привез вам, белые братья, семь зажаренных языков буйвола. — Он махнул семерым воинам, и те немедленно принесли языки. Воздух пропитался соблазнительным ароматом.

— Благодарю тебя, Черная Акула, отец мой, — склонил голову Дэниэл.

Черная Акула кивнул, но в глазах его Дэниэл заметил опасный, не сулящий ничего хорошего блеск.

— Предупреди этого Большого Капитана, что если он не сдастся, я умертвлю за частоколом всех, кроме молоденьких девушек — их я оставлю для себя.

Дэниэл кивнул, подняв руку, повернулся и пошел прочь. Роман постарался попасть с ним в ногу. Кэллоувэй пристроился к нему с другой стороны, и все трое неторопливо отправились к воротам.

Семеро воинов, держа языки буйволов, следовали за ними в нескольких шагах.

На полпути Дэниэл крикнул часовым, не спускавшим с них глаз со стен форта:

— Спокойно, ребята, Черная Акула шлет вам презент!

Когда они подошли к воротам, он приказал воинам положить завернутые в листья языки на землю. Шоуни выполнили приказ и повернули обратно.

Ворота слегка приоткрылись, и оттуда вышли Фландерс, Уинфред и несколько мальчишек. Широко улыбаясь Дэниэлу, Роману и старому полковнику, они подобрали мясо. Изекиэл Тернер ткнул дулом ружья в жареные языки, заметив:

— Нисколько не удивлюсь, если они отравлены. — Усы его смешно встопорщились.

Дэниэл, выхватив охотничий нож на поясе Сквайра, отрезал кусок языка и отправил в рот, жуя с видимым удовольствием, даже облизывая пальцы.

— По-моему, очень вкусно ребята! На вашем месте я бы все-таки подкрепился.

И вытер руки о кожаные чулки.

В послании Гамильтон обещал, что в Детройте им никто не причинит вреда, если они согласятся стать британскими подданными и хранить верность английскому королю. Он напоминал Дэниэлу об их приятной встрече в этом британском оплоте, о данном Буном обещании подготовить сдачу всего населения форта.

— Как странно, однако, что вы, Дэниэл, попивали чаек со Скупщиком скальпов! — крикнул Блендфорд Мур, сжимая кулаки в бессильном гневе. Тоска по утраченному сыну отразилась на его облике, проложив от носа до рта глубокие борозды.

— Ведь это же убийцы! — не выдержал Бен Тайлер. — Все это знают! Одного не понимаю: как мог такой богобоязненный человек, как вы, общаться с ним!

Дэниэл реагировал спокойно на все нападки:

— Знаете, если меня загонит в пещеру громадная старая рысь и прыгнет мне на грудь, я сделаю все, чтобы ублажить ее, заставить замурлыкать — даже если мне для этого придется почесать ей за ухом. Но как только я спасу свою шкуру, я при первой же возможности убью ее! Думаю, и всякий поступит именно так, если, конечно, он не полный идиот.

Он не таясь смотрел на своих обличителей, среди которых был и Ричард Кэллоувэй. Полковник, правда, молчал.

— Я делал все, что мог, чтобы спасти форт, когда у вас не было людей, способных отразить нападение. Сейчас у нас под ружьем пятьдесят человек, мужчины и подростки, теперь наши шансы выстоять прилично возросли.

Командир отряда колониальной полиции Уильям Смит нервно раскачивался на каблуках, напирая кончиком языка то на одну, то на другую щеку, словно не зная, что ему предпринять при таком повороте событий.

— Давайте сейчас не ссориться! — наконец предложил он.

Роман, выпрямившись во весь рост, со спокойным лицом подошел к Дэниэлу и встал рядом. Через несколько секунд к ним присоединился Каллен — он стоял, засунув большие пальцы за пояс, готовый сразиться хоть сейчас, не теряя при этом своей обычной веселости и благожелательности.

Билл Хэнкок, пришедший наконец в себя после страшных испытаний и мучительного перехода через первобытные дебри, скривился и что-то злобно, неразборчиво пробормотал.

— Тебя что-то грызет, Билл. Облегчи душу, выскажись, — обратился к нему Дэниэл.

Все повернулись к Хэнкоку, на лице которого была написана ненависть к Буну, но он лишь отвернулся, дернув головой.

— Я, конечно, могу и высказаться… но в другое время, — процедил он.

— Ты прав! — поддержал его Фландерс. — Нам, наоборот, нужно радоваться, что сейчас, когда грозит такая опасность, Дэниэл с нами! В прошлом у нас не было никаких причин в чем-то подозревать его, не сомневаемся мы в нем и сейчас.