Кейт Мур - Полюбить дьявола

— Миссис Уордлоу, — сказал Кит, — я пришел потому, что Уиллу нужен Ксан. Уиллу нужен доктор. Прямо сейчас, мэм.

Кухарка непонимающе моргнула, но сказала:

— Я приведу Эймоса. — Она пошла к двери, шелестя юбками, но сразу же вернулась. — А знаете что, молодой человек, вы уж не уходите из этой комнаты. Мы приведем врача, но…

Кит сел.

— …ваша матушка, дорогой лорд, ваша матушка должна знать.

Он кивнул.

Он слышал, как миссис Уордлоу зовет Эймоса. Тогда Кит оперся локтем о стол и попытался отогнать поток воспоминаний, нахлынувший на него, как Темза во время прилива, сметая все под своим напором. Здесь, в доме матери, запах, исходивший от рукавов его поношенного пальто — запах самого Лондона, камня и сажи, реки и прилива, — казался просто вонью. Кит отчетливо осознал, в кого он превратился, — в хулигана, которого он сам придумал, чтобы выжить. Он боролся, чтобы не погибнуть.

С лестницы донесся шум легких быстрых шагов. Кит встал ей навстречу — навстречу своей красавице матери, навстречу водовороту шелка и благоуханий, черных волос и огромных темных глаз. Она всхлипнула и остановилась.

Он вспомнил. Она учила его танцевать, но он хотел научиться драться. Они поссорились, и Ксандр взял его на публичный матч боксеров-чемпионов.

— Простите меня, мама, — сказал Кит.

Она не пошевелилась, не обняла его, она просто стояла и плакала, плакала и нелепо улыбалась сквозь слезы.

Он забыл об одном — что все в этом доме делается усилиями домашней прислуги. Появился Исайя и сказал, что карета готова. Потом вошел Эймос и сказал, что Ксандр предупрежден и вместе с доктором направляется на квартиру Уилла.

Кит предложил матери руку. Странно, что он сумел вспомнить, как это делается? Не важно. Он предложил ей руку, и она оперлась о нее. Миссис Уордлоу накинула на плечи Софи свой плащ, и Исайя повел их к ожидающей карете.

Софи Рис-Джоунз стояла на коленях у кровати Уилла, прижав лоб к его безвольной руке. Елена стояла позади его братьев и врача, у которого были закатаны рукава, инструменты и тазик были в крови. Жесткие края материнских писем, которые Елена засунула за батистовую повязку, стягивающую ее груди, сильно врезались в тело.

Доктор закончил работу. Суета вокруг огромной султанской кровати стихла. Семья Уилла Джоунза, в любви которой он сомневался, собралась вокруг него. Он очнется, окруженный добротой, в которую ему так хотелось верить. Быть может, Елена предала его, приведя их всех в его тайные комнаты, но, судя по всему, теперь его долгая ссылка закончилась. Все потерянные мальчики нашлись. Даже Нейт Уайлд с тревогой смотрел, как хлопочет над своим пациентом доктор.

Не было только Клео Джоунз, и ее отсутствие у постели Уилла натолкнуло Елену на некую мысль. Она выскользнула из комнаты под тем предлогом, что ей нужно поговорить с лакеем Клео. Пришло время выполнить свою миссию и вернуться с письмами к матери. Если Софи Рис-Джоунз при поддержке старших сыновей и любовника чувствовала такое одиночество из-за отсутствия сына, насколько сильнее должна беспокоиться беспомощная мать Елены, которая не в состоянии спасти себя и которая неделями живет в неопределенности, не имея ни одной весточки о том, все ли в порядке с ее единственной дочерью. Теперь Елена может вернуться домой, обнять мать и посмеяться, услышав, как отец говорит: «Слабость имя тебе, о, женщина». Что он знает о женщинах? Ничего.

В одну минуту она спустилась вниз по лестнице и прошла мимо спящего мастиффа. Пройдя несколько извилистых кварталов и выйдя к Стрэнду, Елена нашла извозчика, который поджидал ранних пассажиров. Она не оглянулась и не увидела паренька, который шел за ней, не заметила, как мелькнула его зубастая усмешка, когда он уселся на повозку, которая двигалась следом за нанятым ею экипажем.

Уилл очнулся в своей огромной кровати после яркого сна, в котором Елена выгибалась под ним, раскрыв губы от страсти. Он ощутил свое тело, которое вернулось с приливом боли, и застонал.

— Вы проснулись?

Голос был чужероден его комнате, и Уилл подумал, что ему это привиделось.

— Уайлд?

— Ага.

Уилл поднял голову. Мальчишка сидел у огня в одном из старинных кресел, положив ноги на каминную решетку. Нейт усмехнулся:

— Я хочу, чтобы вы переделали меня, легавый.

— С каких это пор? — Уилл осторожно сел, ощупывая себя, чтобы понять, что и как у него повреждено. Одно за другим повреждения давали о себе знать — руки, грудная клетка, ребра. Все его тело чувствовало себя разочарованным, пустым, где именно находится источник боли, обнаружить не удалось. Уилл провел рукой по лицу, загрубевшему от щетины. Трехдневной, вероятно. Во рту были сухость и вкус лекарства. Кто-то дал ему выпить какого-то противного снадобья.