Джози Литтон: Мечтай обо мне

Безлунная ночь. Туман клубится над темной водой и галечником пляжа, над отлогими языками волн, поднимается вдоль утеса, пурпурного от росистых цветов, просачивается в щели между заостренными бревнами палисада.

Форт Холихуд объят сном. Ни звука, ни движения вокруг, только крыса подбирается к дорожке из зерен, высыпавшихся из мешка, что пронесли тут днем. За ней следит кошка… изготавливается… делает прыжок…

Ночная тишь так безмятежна, что часовые, стоящие на посту, клюют носом. Просторная казарма заполнена разноголосым храпом гарнизона. На самом верху башни, комкая во сне надушенную подушку, тяжело вздыхает молодая женщина.

…Кошка неторопливо поедает добычу. Внезапно ее шерсть встает дыбом, она поднимает голову. В темноте ночи ее глаза горят зеленым светом. Что-то движется в ночи…

Резной нос судна рассекает кисею тумана, словно нож. Человек у перил следит, как форт скользит мимо. Его глаза холодны, как плавучий лед на севере. Судьба форта предрешена, и он бесстрастно оценивает его взглядом.

Когда зловещие контуры судна тают во мраке, кошка возвращается к своему позднему ужину. Молодая женщина стонет во сне и шепчет что-то жалобное, но не просыпается.

Первыми их увидели женщины, когда на другое утро спустились к ручью полоскать белье. Они весело болтали о мужьях и детях, пока одна случайно не подняла глаз и не заметила облако пыли. Она медленно поднялась, глядя вдаль из-под козырька ладони. Рубашка мужа, которую она полоскала, выпала из ослабевших пальцев. Женщина зажала рот рукой, чтобы заглушить крик, но он все же прорвался, невнятный и оттого еще более пугающий. Стук вальков разом прекратился.

Подруги посмотрели на нее, потом последовали за ее застывшим взглядом. Больше никто из женщин не издал ни звука, а те, что принесли с собой младенцев, взяли их на руки. Они стояли в полной тишине, нарушаемой лишь нарастающим стуком копыт, поскрипыванием седел и бряцанием сабель.

Сэр Дорвард приближался медленно и с достоинством, наслаждаясь каждым шагом лошади, каждым ошеломленным взглядом, каждым моментом происходящего. Он так надулся спесью, что сидел в седле колом. Патрульный отряд, растянувшись в две цепи, следовал за ним верхами, а посредине пешком шли пленные.

Их было шестеро — совсем немного против двадцати конвойных. Их лица были угрюмы и замкнуты, а души, конечно же, до крайности ожесточены. Руки каждого были связаны и прикручены к общей веревке. Эти люди выглядели пугающе. Они были очень рослые, под два метра. Их тела были мускулисты, от края схваченных поясом кожаных рубах вниз тянулись могучие, как стволы деревьев, ноги. Лица пленных заросли густой бородой, и лишь тот, что шел первым — должно быть, предводитель, был чисто выбрит. Что давало возможность видеть его жесткие, сухощавые черты. Черные как смоль волосы падали на широченные плечи, но открывали лоб и глаза, пронзительные и ясные. Когда его взгляд пил мимолетно скользнул по женщинам, они невольно сгрудились ближе.

Патрульный отряд почти миновал кучку женщин, когда те наконец опомнились и робко приветствовали верховых. Затем, подхватив белье, потянулись следом, не желаю упустить ни единой подробности.

Часовой у ворот поднял тревогу. Отовсюду сбежались солдаты, головы высунулись даже поверх бревен ограды. Толпа поспешно разделилась при приближении отряда. По мере того как весть разносилась по форту, все бросали дела и бежали посмотреть на невиданное зрелище.

Викинги! Эти воплощения ночного кошмара входят пленными в ворота Холихуда! И кто же их пленил? Комендант сэр Дорвард, которого самый последний солдат в грош не ставил. На это стоило посмотреть, это стоило запомнить, чтобы потом, долгими зимними вечерами, обсуждать у камелька. Об этом не зазорно было рассказать и детям.

Хор одобрительных возгласов, вначале нестройный, нарастал и крепнул, пока не превратился в радостный рев. Он достиг внутренней башни форта, ее окон, откуда тянуло запахом душистых трав и цветов. Молодая женщина прислушалась.

— Что там стряслось, Мириам?

Старая нянька перестала вязать сухие травы в пучки и приложила ладонь к уху.

— Уж не знаю. Похоже, что-то стряслось, миледи. Хотите, я спущусь вниз, узнаю?

— Сделай одолжение. — Узкие белые руки уложили под небольшой пресс последний розовый бутон. — Самой мне некогда, нужно закончить с розовым маслом уже сегодня.