Джун Зингер - Дебютантки

— Я знаю, дорогая. И я тоже уделяла тебе так мало времени. Бедная моя Сара! Я была не очень хорошей матерью. А я так хотела ею быть, я так хотела тебя, и ты была такой очаровательной малышкой — лучше не бывает. Ты и сейчас просто прелесть, но я не была тебе хорошей матерью… — на глазах Беттины показались слезы.

— Неправда, мама, это совсем не так! — Сара положила голову на подушку Беттины и, прижавшись к ней щекой, прошептала: — Ты была самой лучшей мамой. Я так люблю тебя!

— И я люблю тебя больше всех на свете, Сара. Я думаю, что это действительно прекрасная мысль — насчет дочери Марты, — как, ты говоришь, ее зовут?

— Марлена.

— Почему бы тебе не поговорить об этом с отцом, милая? Если об этом попросишь ты, он обязательно согласится.

— Обязательно поговорю, мама. Спасибо. — Она поцеловала мать в щеку. На этот раз она показалась Саре горячей. — У меня есть еще одна идея.

Беттина тихо рассмеялась:

— У тебя всегда полно идей, Сара.

— Мы могли бы предложить финансировать дебют Марлены в Нью-Йорке. Уже после окончания школы. Таким образом, мы сможем подольше быть вместе.

— Возможно, это мы тоже могли бы сделать, Сара. Однако особенно не надейся. Не знаю, как ко всему этому отнесется Марта. Она всегда очень ревниво соблюдала традиции: для Марты Лидз традиции Юга — это все. Мы с Мартой впервые вышли в свет в Чарльстоне, как и все девушки из рода Лидзов. А дебют в Чарльстоне — это уже что-то. Дебютантка из Чарльстона может отправляться куда угодно и… Ты знаешь, как говорят: «Дебютантка из Бостона, может быть, образец добродетели и порядочности, но дебютантка из Чарльстона наиболее утонченная и образованная». И к тому же намного красивее, — добавила она, тряхнув головой.

— Уверена, что ты права, мама, но я думаю, что дебют в Нью-Йорке будет просто интересней. Ну, во всяком случае, мы ведь можем это предложить?

— Хорошо, дорогая. Но особенно не увлекайся. Сначала тебе необходимо будет уговорить отца, а затем тетю Марту. — Она покачала головой и опустила веки. — Я просто ничего не знаю о Марте…

— Ой, мама, не забивай всем этим свою бедную голову. Я сама обо всем позабочусь. Может быть, спустишься сегодня к ужину? Ну хоть попробуй. Ну для меня.

— Только не сегодня, Сара, дорогая. Я еще недостаточно окрепла. Лучше еще немного подремлю. — Она виновато улыбнулась и закрыла глаза.

Сара на цыпочках вышла из комнаты. С отцом у нее проблем не будет. Он всегда старался угодить дочери. И немудрено. Он чувствовал, что виноват перед ней.

Морис Голд, ранее носивший имя Мойше Гольдберг, родился в деревне неподалеку от Ковно в Литве, которая тогда была частью России. Или, во всяком случае, была под властью России в течение многих лет. Когда Мойше было десять лет, брат его матери Сэм Уорнер — некогда Варновский — помог Саре и ее детям перебраться в Новый Свет. Сам он уехал в Америку на пятнадцать лет раньше, неплохо там устроился, женился. Позднее появился сын, дочь и большая фабрика по пошиву мужских сорочек в Нижнем Ист-Сайде.

Перед самым отъездом внезапно обнаружилось, что у Мойше себорея с перхотью. Под шапкой курчавых черных волос его голова была покрыта красными струпьями и желтым гноем. Соседи убедили Сару, что мальчика в таком состоянии никогда не пустят в Америку. Необходимо было принимать решительные меры. Было одно средство, жестокое, но надежное. Сара нарезала белую ткань на квадратики и поставила на печь горшок с дегтем. Затем на густые волосы Мойше вылили горячий деготь и к нему прилепили кусочки ткани. На следующий день, когда лоскутки крепко приварились к волосам, Сара, маленькая, но решительная женщина, стала сдирать их, выдирая из кровоточащей головы Мойше каждый волосок. Мойше вопил от боли, но Сара не останавливалась, сама заливаясь слезами. Она слышала о том, что происходит на Эллис-Айленде, — дети, не прошедшие медосмотр, отсылались обратно одни, в то время как вся остальная семья — мать, отец, братья и сестры — в силу обстоятельств и по финансовым причинам была вынуждена оставаться на новом месте, расставаясь с несчастными, возможно, навсегда.

— Мойше, ты что, хочешь, чтобы тебя отослали одного обратно в Ковно? Или ты хочешь стать американцем? Так что ты выбираешь? — бранилась Сара, снова и снова выдирая клочья измазанных дегтем черных волос, выбрасывая их в мусорное ведро и вытирая кровь.

Наконец мучительная процедура была закончена. Ободранную голову Мойше вымыли вонючим стиральным мылом и намазали какой-то мазью. С Божьей помощью, если повезет, кожа на голове вскоре засохнет и станет гладкой, и к тому времени, как они доберутся до Эллис-Айленда, отрастут и волосы.