Эдна Мир - Открой мне свою тайну

– Окажи мне любезность, Джеферсон, – недовольно возразила Ванесса. – Бога ради, не вмешивайся и ни в коем случае не оплачивай мои счета. Если пропахшие карболкой коршуны заметят у тебя в кармане больше десяти центов, они запрут меня здесь на годы.

– В порядке исключения на сей раз я не сделаю по-твоему, – парировал Джеферсон. – К счастью, в настоящий момент ты не в состоянии защищаться, и это происшествие, возможно, и в будущем удержит тебя от жажды мести.

Джеферсон заметил слезинку, неожиданно покатившуюся по ее щеке, и мысленно дал себе затрещину. Ну что он за бесчувственный болван!

– Как ты относишься к шикарному круизу? – поспешил предложить он. – На одном из этих лайнеров класса люкс, курсирующих через все семь морей. Там бы ты жила в настоящем суперотеле, и твоя нога раскачивалась бы сама по себе. Мне не пришлось бы об этом заботиться.

– Идиот, лучше позаботься о себе самом! Несмотря на грубость слов, голос Ванессы вдруг зазвучал совсем слабо, тихо и мягко. -Я хочу, чтобы ты был со мной мил, поцеловал бы меня наконец и перестал сердить.

Она подставила губы, и Джеферсон даже с излишней готовностью откликнулся на ее предложение.

Его поцелуй был полон нежности. Ванесса ответила ему так пылко, что у него забурлила кровь. В висках застучало, голова закружилась.

Целую неделю он был вынужден жить без этих губ. Вкус их свежести преследовал его даже в конференц-залах. От тоски Джеферсон не мог ночью спать, а днем есть, но зато сейчас он наконец держал Ванессу в своих руках, и все мелкие пакости, которые она проделала с ним во время уик-энда, были полностью забыты.

Когда его пальцы погладили ее грудь, Ванесса высвободилась из его объятия и упала на подушки.

– Тебе разрешается только целовать меня, – с улыбкой напомнила она, затем взгляд снова затуманился гневом. – И объяснить этому идиоту, главному врачу, что меня надо выпустить!

Джеферсон отказался от идеи успокоить ее. Он выпрямился, машинально разгладил полотняные брюки и посмотрел на Ванессу глазами строгого директора школы.

– Вот как раз этого я и не сделаю, – категорично заявил он. – Потому что это очевидная бессмыслица. Будешь ли ты вести себя послушно или ругаться с утра до вечера, все равно останешься здесь, но если и дальше станешь так беситься, то тебя лишат посещений. Но это только твоя проблема. Она никак не повлияет на тот факт, что в течение следующих трех недель ты пролежишь в госпитале.

– Бессердечное, безобразное чудовище! – вскипела Ванесса. Если бы она могла хоть что-то бросить или растоптать! Но нет, ей оставалось лежать бревном и терпеть все, что с ней вытворяют.

Джеферсон снисходительно усмехнулся в ответ на ее вспышку.

– Я сам знаю, что не Адонис. Если тебя так раздражает мой облик, я лучше пойду.

Сказал и сделал.

Потерявшая дар речи от изумления Ванесса наблюдала, как он небрежно ей махнул и, опираясь о трость, пошел к двери. Он уже взялся за ручку, когда Ванесса очнулась от оцепенения.

– Джеф!

Джеферсон не отпустил ручку, но обернулся.

– Пожалуйста, Джеф, останься еще ненадолго. – Ванесса выглядела совсем потерявшейся среди всех этих гирь и струн. Джеферсон почувствовал, что от ее вида сердце его тает как воск.

– А ты будешь вести себя прилично, если я останусь? – все-таки спросил он, чтобы хоть частично сохранить лицо.

Ванесса кивнула. Джеферсон, вздохнув, сдался и вернулся к ней.

Когда он опустился в кресло для посетителей, Ванесса взяла его руки и прижалась лицом к ладоням. Довольная, она наслаждалась его близостью, успокаивающей ее сердце.

Следующие недели подвергли чувства Джеферсона суровому испытанию, но он не позволил гневным выходкам Ванессы отпугнуть себя. Преданно и верно он проводил у ее кровати все свое свободное время, непоколебимый в своем стремлении хоть как-то скрасить ей неприятные больничные будни.

И все же он вздохнул с облегчением, когда врачи объявили, что выписывают Ванессу.

С ногой, закованной в гипс, и палкой, она, конечно, была не в состоянии развить свою обычную бешеную активность, но радость от вновь обретенной свободы сделала Ванессу настолько покладистой и мягкой, что даже родная мать ее бы не узнала.

Отдохнувшая и полная вдохновения, она вернулась к своему чертежному столу, чтобы закончить незавершенные работы.

Их скопилось немало, но, поскольку Джеферсон часто летал в Нью-Йорк, а Сара трудилась одновременно для трех фирм, у Ванессы оставалось достаточно времени, чтобы сделать необходимые эскизы.