Дженни Браун - Под счастливой звездой

Женщина в черном смотрела прямо на него.

Ее глаза, искрившиеся добротой, когда она принесла мальчишке поесть, сейчас были холодными и полными презрения. От нежности в них не осталось и следа. Точно такой же упрек он видел во взглядах синайских женщин, когда они приходили к нему в снах и укоряли за то, что он не сумел их защитить.

Ее взгляд просверливал насквозь, неумолимый и непрощающий. Она застигла его в минуту неприкрытого страдания, осудила и приговорила.

Когда же он отвел взгляд, она исчезла. И Трев тут же почувствовал себя покинутым.

Да что же с ним такое? Она никто. Незнакомка, которую он больше никогда не увидит. Это была всего лишь глупая прихоть, каприз, заставивший отправиться за ней вслед. Но все равно он стал оглядывать толпу, отыскивая ее кокетливое перо.

Трев схватил майора за руку:

— Пойдем отсюда.

Достаточно они потратили времени впустую, гоняясь за какой-то недостижимой целью — незнакомкой, одетой в черное, мельком увиденной в туманный вечер. Пусть даже на какой-то миг она показалась маяком во мраке. Он позволил своему воображению завести его слишком далеко. Что бы она ни сделала для мальчишки-подметальщика, для Трева она ничего не значит. Если ему и доведется еще увидеть ее, то, вероятно, она будет обслуживать на улице какого-нибудь проходимца за пару пенсов. К тому же, возможно, вблизи она пахнет так же, как эти мужчины. Она может оказаться угловатой и щербатой, тупой и недалекой, говорящей на грубом уличном жаргоне.

Пора идти в заведение мамаши Бриствик. Может, тамошние девицы и станут смотреть на него невыразительными глазами, но будут делать то, за что им заплачено и в чем он явно нуждается. Желание творит забавные вещи с мужским разумом. Когда он утолит свою похоть, возможно, мир предстанет не в таком мрачном свете.

Но как только Трев повернулся, чтобы выбраться из толпы, к нему подошла та самая маленькая девчушка, гревшаяся у костра. В одной руке она держала листы бумаги, в другой у нее был плакат с изображением конницы и словами той самой баллады, которую только что исполнял певец.

— Сколько? — спросил он.

— Всего два пенса.

Он полез в карман. Плакат понравится его матери, ведь ее представление о воинской доблести очень похоже на то, о чем пелось в балладе. Девочка протянула ему плакат и снова растворилась в толпе.

Пока он провожал ее глазами, кто-то врезался в него сбоку. Много лет посещая восточные базары, он прекрасно знал, что это означает. Старый как мир трюк — врезаться и схватить — используют шайки карманников от Лендс-Энда до Калькутты. Один отвлекает внимание жертвы, заставляя показать, где лежат деньги, а другой пользуется моментом и грабит зазевавшегося простофилю.

Резко повернувшись, чтобы расстроить преступный замысел, Трев оцепенел, когда понял, кто задумал его ограбить: это была женщина в черном.

До нее дошло, что он ее видел, и она замерла на месте. Одна рука девушки скрывалась в складках длинной черной юбки. Потом она закрыла лицо шалью, развернулась и кинулась в толпу.

— Держите воровку! — завопил мужчина, стоявший рядом с Тревом, и ринулся вслед за ней. Другие подхватили его крик.

Трев сунул руку в карман. Монеты исчезли, все до единой. Это было как удар под дых. Ну почему это оказалась именно она?

И почему ему не все равно? Он принял ее за уличную шлюху. Почему же его удивляет, что она карманная воровка? В суровой уличной иерархии ее ремесло, возможно, ступенька вверх.

С напускной небрежностью он проверил остальные карманы, стараясь не выдать другим преступникам, возможно, находящимся в толпе, где он держит ценности. К счастью, ловкие пальчики карманницы больше ничего не нашли. Но хотя потери были пустяковыми, ему стало не по себе оттого, что ей удалось обчистить его. Человек его профессии не должен терять бдительность. Без этого он долго бы не протянул.

Женщина в черном думала спрятаться в толпе, но мужчины, образующие внешний круг, встали плечом к плечу и соединили свои жилистые руки, преграждая путь. Мимо них ей никак не проскочить.

Трев привстал на цыпочки, чтобы посмотреть, что там происходит, но ее найти не удалось. Потом послышался крик с другой стороны. Толпа расступилась, и взорам предстал дородный детина в кожаном фартуке сапожника. Он крепко держал девушку за запястья и тащил к Треву.

— Воруешь у честных людей, а, мисси? Черта лысого, у меня не забалуешь. В Ньюгейте тебе самое место, туда ты и отправишься, вот только сначала я получу свою награду.