Жюльетта Бенцони: Констанция. Книга третья

— Именно поэтому я и выбрал вас, мадемуазель.

— Ничего не понимаю, — развела руками Констанция, — вы можете хоть что-то объяснить.

— Я влюбился в вас, — граф прикрыл глаза, — лишь только услышал вашу историю, она очень романтична.

— Но, граф, я так изменилась с тех пор, что даже близкие друзья вряд ли узнали бы меня.

— Я узнал вас сразу, лишь только увидел в опере.

— Ах, вот оно что! — воскликнула Констанция Аламбер. — И кто же указал вам на меня?

— Никто. Было достаточно одного взгляда.

— Вы начинаете пугать меня, граф. О, простите, присаживайтесь, я забыла предложить вам кресло.

Граф опустился в кресло по другую сторону маленького столика, и Констанция приказала Шарлотте принести угощение.

Постельничий короля Пьемонта говорил по-французски почти без всякого акцента, лишь изредка выдавая себя южным произношением звука «р». Но это придавало ему в глазах Констанции больше обаяния. Она улыбнулась.

— Я бы поняла вас, граф, если бы явившись ко мне, вы предложили стать вашей любовницей. Тут бы все решали чувства. А замужество — это здравый расчет.

— А вы всегда раздумываете прежде, чем что-нибудь сделать?

— Я чаще полагаюсь на свою интуицию, она еще ни разу меня не подвела.

— И что же она подсказывает вам сейчас?

— Подождать с ответом. Но боюсь, что ответ будет отрицательным.

— Я же рассчитываю на другой.

— Ваше дело, — Констанция Аламбер была заинтригована донельзя. Такого, наверное, не случалось ни с ней, ни с какой-нибудь другой знатной дамой.

— Вы не будете на меня в обиде, граф, если я вам совсем не отвечу?

— Я буду ждать ответа столько, сколько потребуется.

— Даже если пройдет десять лет?

— Даже если пройдет пятнадцать лет.

— Вас трудно чем-нибудь удивить, граф. Скорее, вы привыкли удивлять сами.

— Может быть, — граф положил на столик свою визитную карточку, — если вы, виконтесса, решитесь отыскать меня, то я всегда готов подтвердить сделанное мной предложение.

— Завтра я уезжаю.

— Я и не рассчитывал на столь быстрый ответ, — поклонившись, граф Арман де Бодуэн оставил Констанцию Аламбер в полной растерянности.

Такие мужчины запоминаются, — подумала женщина и тут же рассмеялась. — Это какое-то сумасбродство! Он или сумасшедший, или дурак, или…

Она приостановилась. — …или влюблен в меня без ума.

Последнее предположение было очень лестным для ее самолюбия. Она и в самом деле была красива, еще достаточно молода и знала себе цену.

— А почему и нет? — улыбнулась Констанция. — Не оставаться же мне всю жизнь старой девой. Любовь к Филиппу, давно ушедшему из жизни, это прекрасно. Но одно дело любовь, другое — замужество… Но нет, граф де Бодуэн абсолютно не

Подходит для этой роли. Я не собираюсь покидать Париж и отправляться в Пьемонт. Не буду я ему отвечать ни да, ни нет. Пусть тешит себя надеждой и питается иллюзиями.

Этот поздний визит немного нарушил ее душевное равновесие. Сон как рукой сняло, и женщина рассердилась на самое себя, ведь завтра ей предстояла дорога в имение графини Лабрюйер.

— Не думала, — пробормотала Констанция, укладываясь спать, — что я выгляжу такой наивной дурочкой, способной согласиться выйти замуж лишь только меня поманят пальцем.

Неужели граф де Бодуэн считает меня этакой Колеттой, сохранившей ум семилетнего ребенка?!

Назавтра Констанция заехала за Колеттой, и они вместе отправились в имение графини Лабрюйер.

Ошибкой мадемуазель Аламбер было то, что она решилась выехать именно этим утром. Виконт в этот день собрался сделать решительный шаг и окончательно соблазнить Мадлен Ламартин. В его арсенале было много хитроумных уловок, способных склонить женщину к любви. Но виконт изобрел еще одну, и наверное, самую действенную. Возможно, знай он о письме, полученном мадам Ламартин накануне, он действовал по-иному, а может быть, и нет.

Жак всецело был занят приготовлениями, а его хозяин Анри верхом поджидал появление Мадлен на одной из аллей парка.

Ничего не подозревавшая женщина шла в тени деревьев и на ходу читала письмо. При этом она испытывала странное смущение, словно бы прикасалась к чему-то недозволенному или подглядывала в замочную скважину. Хоть разумом она и понимала, что все написанное в письме правда, но в душе не могла согласиться с этим.

Лишь только Мадлен заметила приближающегося к ней всадника, сердце ее затрепетало. Она узнала виконта, поспешно сложила письмо и спрятала за кружевной отворот рукава.