Хелен Диксон - Предательство

Сердце Изабеллы воспарило, его признание заставило ее улыбнуться, однако внезапно появившееся на его лице угрюмое выражение насторожило ее, и она ощутила неловкость и беспокойство.

— Я также хотел быть уверенным, что ты действительно желаешь выйти за меня замуж. Брак — это важный шаг. Я прекрасно сознавал, что во всей этой суматохе у тебя не было времени даже вздохнуть спокойно с того вечера в Карлтон-Хаус.

— В том, что произошло, как бы моя бабушка ни пыталась взвалить на тебя ответственность, исключительно моя вина. Я ворвалась в твой дом, в твою спальню. Благодаря несчастному стечению обстоятельств в ту ночь у тебя в гостях обедал цвет лондонского высшего света, и все эти уважаемые леди и джентльмены оказались свидетелями моего неподобающего поведения.

Ланс взглянул на нее, и выражение его лица смягчилось, он почувствовал явственные уколы совести.

— Нет, вся ответственность действительно лежит на мне. Если бы я не отобрал у тебя это чертово ожерелье, тебе бы не пришлось делать то, что ты сделала. На самом деле у меня не было никаких причин отказываться от брака с тобой. Более того, я всем сердцем желал этого. Однако ты могла бы с меньшим восторгом отнестись к перспективе заполучить меня в мужья, если бы я рассказал тебе о Дельфине. О том, что я уже был женат прежде и имею ребенка.

— Но с какой стати это должно что-то значить? Огромное количество людей вступают в повторные браки. В этом нет никакого позора. Твоя жена умерла, все осталось в прошлом. Она не может представлять никакой угрозы сейчас. Или может? Когда, Ланс? Когда вы поженились?

— Накануне битвы при Ватерлоо. Сразу после рождения Шарлотты.

— Ты лишь недавно стал вдовцом. Мне этого достаточно. Я совсем не удивляюсь, что ты не хотел жениться снова так быстро после смерти Дельфины. Ты… ты сильно любил ее?

Ланс одарил ее ледяным взглядом:

— Только женщина может задать подобный вопрос.

— Жена должна знать, представляет ли покойная супруга ее мужа опасность для брака, — холодно возразила Белла.

Резкость его тона подтвердила ей, что, какие бы чувства он ни испытывал по отношению к Дельфине, они оставили в его сердце шрамы и эти шрамы все еще болят. Сама того не ведая, Изабелла пробудила у него болезненные воспоминания и сейчас сильно сожалела о своем любопытстве.

Когда Ланс заговорил снова, его голос звучал насмешливо:

— Разве ты не собираешься спросить у меня, кто она и как долго мы были вместе? Женщины всегда хотят все знать.

— Только если ты сам пожелаешь рассказать мне об этом. — Изабелла повернула голову и взглянула на него. — Ты много лет провел, сражаясь в Испании. Мне это прекрасно известно. У тебя, вероятно, было огромное количество женщин во время твоих путешествий. Я вовсе не намеревалась совать нос в твои отношения с Дельфиной.

Ланс был тронут искренностью Изабеллы. Он понял, что его сопротивление оказалось поколеблено.

— Откровенно говоря, я и сам не знаю, что чувствовал к Дельфине. Это все… очень сложно.

— Она была красавицей?

— Да, Дельфина обладала особой, экзотической красотой. Она была актрисой. Я познакомился с ней в Лондоне в театре, на сцене которого она выступала. Она казалась такой радостной и веселой. Мы сошлись, и после того, как я вместе с армией отправился в Испанию, она последовала за мной. Я знал, что из наших отношений ничего не выйдет. Она также это понимала, однако всегда жила надеждой. Когда армия победителей вошла в Париж, я отослал ее прочь, будучи уверенным, что мы больше никогда не увидимся. Дельфина не жаловалась и не пыталась меня переубедить оставить ее при себе. Она просто приняла мое решение — как поступала всегда. Мы встретились с ней снова лишь накануне битвы при Ватерлоо, когда она уже предстала на смертном одре, дав жизнь моему ребенку. Она сознавала, что не переживет роды, и решилась приехать в охваченную войной Бельгию, чтобы разыскать меня — попросить присматривать за младенцем. Там был священник. Мы пробыли мужем и женой не более десяти минут.

— Ты не знал о ребенке?

Он долгое время не сводил с нее взгляда.

— Если бы я знал об этом, то никогда не отослал бы ее. Тогда за ней был бы должный уход, и она никогда бы не умерла.

— И ты винишь в этом себя — и Шарлотту.

Взгляд его стал таким пристальным и пронзительным, что Белле показалось, будто он готов признать справедливость ее слов, однако вместо этого Ланс резко отвернулся.

— Будь ты проклята, Белла. Слишком часто для моего душевного спокойствия тебе удается проникнуть сквозь мою защиту, глубоко под кожу. В будущем я постараюсь держать язык под замком.