Эйлин Драйер: Леди Искусительница

Гостиная быстро опустела, и Гарри остался наедине с Кейт.

— Поспешите, — не удержался он от того, чтобы съязвить. — Иначе вы упустите Дрейка.

Она с улыбкой сирены шагнула к нему — ее груди почти коснулись его мундира.

— Ну нет, — успокоила она его, взмахнув направленными на него ресницами. — Дрейк совсем не хочет сбегать.

Гарри боролся с собой, но не мог устоять против исходящего от нее аромата экзотических цветов и ванили. Ее тела. Ее мурлыкающего голоса. Он был так же беззащитен перед ней, как и десять лет назад.

— Очень плохо, Гарри, — сказала она, водя пальчиком по его зеленому мундиру стрелка. — У вас был шанс. А второго не получает никто.

— Поверьте мне, — сквозь зубы проскрежетал Гарри, — одного более чем достаточно.

С застывшей на лице улыбкой Кейт распахнула дверь и скользнула в нее вихрем переливчатых синих цветов. Гарри остался стоять столбом, вытянувшись, как на параде, пока не услышал звонкого постукивания ее каблучков по главной лестнице. Тогда он с тихим стоном опустился на один из диванчиков и уронил голову на руки. Проклятие. Он не мог ей противиться.

Ему, наверное, не следовало приезжать в Оук-Гроув. Он слишком устал, чтобы четко мыслить, и был слишком измучен, чтобы проявить терпение. Шрапнель, засевшая у него под ребрами, продолжала терзать его, ночные кошмары не давали уснуть. Добавить к этому Кейт — и легко впасть в безумие.

Ему надо подняться наверх и лечь. Заснуть он не сможет. Зато сможет лежать и рассматривать херувимов на потолке, выбросив из головы Кейт, убийц и последние десять лет. Если повезет, он сможет некоторое время поразмышлять о том, что станет делать после того, как продаст свой патент офицера.

Эта мысль чуть не заставила его улыбнуться. Дома его ждет мать, жаждущая закормить его до бесчувствия. У него есть куча племянников и племянниц, которых он еще не видел. Он заслужил провести несколько месяцев, слоняясь по дому, прежде чем заняться делом, на этот раз почувствовав себя свободным человеком, которому не надо жить по распорядку и выполнять чужие команды. Отныне он намерен нести ответственность только перед своей записной книжкой, транспортиром и сапогами. Мировые проблемы пусть решают другие.

Гарри не знал, сколько времени просидел, рисуя картины своего будущего, когда услышал этот звук — быстрый, похожий на треск. Первой неясной мыслью было — я знаю этот звук. Второй — что надо бежать. Однако ему понадобилось полдюжины ударов сердца, чтобы связать их.

— Проклятие, — вырвалось у него.

Он вскочил. Боль прострелила бок, он прижал руку к ребрам.

Разумеется, он знал этот звук. Это был выстрел, причем стреляли в доме. Гарри выбежал в коридор, бросился к парадной лестнице, ощущая, как по телу растекается адреналин. Как всегда бывает в ситуациях, требующих немедленных действий, время, казалось, растянулось. Он заметил, как солнечные лучи, льющиеся в окна, превращали пылинки в рой светлячков. Он ощутил слабый запах пчелиного воска и лимона, и его сапоги заскользили по безукоризненно натертому мраморному полу. Послышались крики, топот многих ног.

Он не успел добежать до последней ступеньки, когда раздались новые звуки — кто-то разбил стекло. Потом раздался вскрик. И сразу после него где-то снаружи — глухой удар, вызывающий тошноту.

Черт. Не раздумывая Гарри развернулся и бросился к входной двери.

Шум доносился из удаленной части здания. Он пробежал по лужайке так, словно за ним гналась стая собак. Обогнув угол, он глянул вверх, потом вниз. На половине высоты дома болталась перекошенная белая оконная рама, время от времени ударяясь о кирпич. Стекла в ней не было, последние осколки медленно осыпались на землю. Росшие под окном самшитовые деревца были поломаны, с них, похожие на старые тряпки, свисали два тела.

Гарри подбежал к тому, которое узнал.

— Диккан? Диккан!

Диккан задвигался. Услышав голос Гарри, он сполз на землю и лежал, тяжело дыша. Одного взгляда на другое тело было достаточно, чтобы понять, — человек мертв. Кровавая пена пузырилась на его губах, глаза потускнели и застыли, устремленные в одну точку. До сознания Гарри не сразу дошло, что тело принадлежало не кому-либо, а самому Хирургу. Он был мертв.

Но это подождет. Бросившись на колени, он быстро оценил состояние друга. Царапины, парочка шишек и неестественно повернутая рука. Невероятная удача, если подумать.

— Вы живы, старина? — спросил он.

Диккан слабо улыбнулся: