Ги Бретон: Загадочные женщины XIX века

Ошеломленный месье Фульд настаивал, говоря, что подпись Его Светлости совершенно необходима. Но Его Светлость топал ногами и мотал головой:

— Нет!

Неожиданно для всех он взял ноги в руки и рванул прочь из зала.

Эта нелепая сцена имела столь же экстравагантное продолжение. Принц Мюрат, Морни, Фульд и Барош, председатель Государственного совета, устремились за беглецом, крича:

— Ваше Сиятельство! Ваше Сиятельство! Подпишите!

Но тот, несмотря на свою полноту, сумел оторваться от преследователей. В конце концов запыхавшаяся компания ворвалась в небольшой зал, где дремала принцесса Матильда. Проснувшись от шума, она испуганно таращила глаза:

— Что здесь происходит?

Месье Фульд пояснил, старательно подбирая выражения, что Его Сиятельство отказывается подписать свидетельство о рождении наследного принца. Она пожала плечами:

— Не кажется ли вам, брат мой, что от того, подпишете вы эту бумагу или нет, в сущности, ничего не изменится? Родился наследник престола. И тут уж ничего не поделаешь.

Принц Наполеон взял из рук месье Фульда перо и тут же посадил огромную кляксу на протянутую ему бумагу.

Месье Фульду пришлось довольствоваться этой своеобразной подписью.

Графиня Кастильская ликовала, узнав о рождении наследника престола. Она считала, что теперь император будет свободен от забот, связанных с беременностью Евгении, и сможет уделять все время ей.

Самоуверенность Вирджинии отныне не знала границ.

Она появлялась во дворце в платьях со столь рискованным декольте, что однажды вечером полковник де Галлифе, разглядывая ее почти целиком обнаженную грудь, сказал:

— Ну, эти бунтовщицы порвут любую узду. Но берегитесь, графиня, пройдет совсем немного времени, и многим мужчинам покажется тесной их одежда!

В ответ на эту игривую реплику графиня улыбнулась. Она снисходительно относилась к самым фривольным шуткам.

Как-то вечером у мадам де Пуртале Вимерцати протянул ей бонбоньерку, полную конфет, со словами:

— Графиня, нравится ли вам сосать?

— Сосать что? — заливаясь смехом, спросила Вирджиния.

Свидетели этой беседы, привыкшие к двусмысленностям, были тем не менее сильно сконфужены.

Майским утром 1856 года Вирджиния проснулась в дурном настроении. Отбросив простыни из черного шелка, она встала, сняла ночную рубашку и, обнаженная, подошла к большому зеркалу. Она с любовью разглядывала свое тело, к которому мечтали прикоснуться все мужчины, бывавшие при дворе: груди, вздымающиеся к небу, плоский живот, безупречной формы ягодицы, спину, «курчавый куст»… Вздох сорвался с ее губ.

На календаре было 9 мая. Ровно четыре месяца назад она впервые увидела императора, но его вожделение по-прежнему выражалось лишь особым блеском в глазах, тем, что он крутил ус и то и дело заливался краской. Ни разу он не пытался заманить ее в спальню. Более того: по отношению к ней он ни разу не позволил себе ни одного конкретного красноречивого жеста, который любая женщина восприняла бы как большую честь…

Вирджиния, наслышанная о женолюбии французского императора, чувствовала себя задетой.

Что нужно было предпринять, чтобы преодолеть удивительную сдержанность императора? Вирджиния избрала самый простой путь — показать, что она наделена не только прекрасным лицом, но что все ее тело — лакомый кусочек, достойный внимания императора.

Не привыкшая к полумерам, графиня Кастильская решила отправиться в Тюильри в платье, которое не стало бы скрывать все достоинства ее тела.

Это была довольно рискованная затея. Но она удалась. Предоставим слово графу де Мони, ошеломленному свидетелю появления более чем легкомысленно одетой Вирджинии во дворце:

«Никогда не забуду тот костюмированный бал в Тюильри, на который графиня явилась полуобнаженной, как античная богиня. Это произвело фурор. Ее костюм изображал римлянку периода упадка империи: распущенные волосы густой пенной волной покрывали роскошные плечи, платье с длинным разрезом сбоку позволяло видеть ножку, обтянутую шелковым трико и совершенный изгиб ступни, на ней были легкие сандалии, пальцы ног унизывали кольца. Граф Валевски шел впереди и раздвигал толпу. Графиня шла под руку с графом де Фламаренс, несмотря на свой возраст, сохранившим импозантность. Было около двух часов ночи, и императрица уже покинула бал. Поднялся неописуемый переполох. Графиню окружили, все старались протолкнуться поближе, чтобы получше рассмотреть ее костюм. Дамы, забыв об этикете, влезали на диванчики, чтобы увидеть все детали туалета, что же касается мужчин, то они стояли, словно загипнотизированные».