Саманта Джеймс: Торжество любви

— Что ж, возможно, и соглашусь. — Она погрозила пальцем дочери. — Только ты должна поспать. А мы с папой посмотрим, что можно сделать.

Такой ответ вполне удовлетворил Элизабет. Она вывернулась из объятий отца, примостилась рядом и вскоре крепко уснула. Иен пожирал жену откровенно алчным взглядом, но в этот момент сын издал негодующий вопль и повернул к матери сморщенное недовольное личико.

Иен тут же подхватил капризничающего ребенка.

— Понимаю, чего тебе хочется, — со вздохом проговорил он.

— И должен признаться, немало тебе завидую.

Сабрина, поняв, что сынишка голоден, уже обнажила грудь. Иен опустился на колени и протянул ребенка ей. Младенец, не теряя времени, повернул голову и приступил к трапезе. При виде его нетерпения Иен захохотал и, наклонившись, поцеловал в темя, затем слегка подвинулся и припал губами к нежной плоти цвета слоновой кости, которая питала его наследника. Сабрина затаила дыхание и погрузила пальцы в длинные черные кудри.

Они не сказали ни единого слова, да слова и не были нужны. Иен лег рядом. В эту минуту оба чувствовали себя счастливыми, радовались миру и друг другу.

Ребенок шумно сосал грудь. Сабрина провела кончиком пальца по изогнутой темной брови Иена и невольно вспомнила, как их сын появился на свет. Стояла снежная, вьюжная зима, и по мере того как нарастала боль, Сабрина все больше сожалела, что ребенок для прихода в мир выбрал такую ветреную ночь.

Принимала сына снова повитуха Мередит, помогали ей Эдна и возвратившаяся в замок Мак-Грегоров Мэри. И опять Мередит не могла поверить, что отец ребенка останется в комнате до конца родов. Но именно Иен вручил Сабрине сына, и на его губах играла горделивейшая из улыбок.

— Посмотри, дорогая! — рассмеялся он. — Посмотри, что мы сотворили!

— Вижу, — проговорила она, чувствуя, что вот-вот то ли расплачется, то ли рассмеется. — Крошечного принца.

Вдвоем они посчитали пальчики на руках и ногах мальчика и заключили, что никогда еще не рождалось такого красивого малыша. И уже позже, в объятиях мужа, Сабрина встрепенулась и подняла голову.

— Как мы назовем нашего сына, Иен? Мак-Грегор долго молчал. Смуглая ладонь, сильная и бесконечно нежная, поглаживала новорожденного. Но вот он сказал то, что Сабрина никак не ожидала от него услышать: — Давай назовем его Джеми.

Жена застыла, в горле защипало. Она коснулась его рукава.

— Но я думала… Иен, я считала… — Сабрина никак не могла подобрать слов. — Но почему? — наконец спросила она.

— Все очень просто. Джеми подарил мне жизнь, хотя мог бы легко ее отнять. Этот долг я оплатить не смогу… и все же… ведь я всем ему обязан. Так что наречь в его честь своего сына — такая малость. — Иен улыбнулся. — Сын будет носить имя честного человека, человека несгибаемых убеждений… конечно, если это доставит тебе радость.

Сабрина накрыла его руку своей, и их пальцы переплелись. Ее сердце исходило кровью, глаза — слезами.

— Это меня сильно порадует. — Она улыбнулась сквозь слезы. — Сын будет носить имя человека чести, но что такое честь и порядочность, он узнает от своего отца.

Иен поднес ее пальцы к губам.

— Значит, решено — Джеми, — прошептал он. Сердце Сабрины наполнилось такой нежностью, что она испугалась, как бы оно вот-вот не разорвалось. Женщина была убеждена, что сильнее любить нельзя.

Но она ошибалась: ее любовь с каждым днем, с каждым часом становилась все крепче, и Сабрина поняла, что так будет продолжаться всегда.

Вот так они назвали своего сына Джеми.

Не прошло и месяца, как в замке Мак-Грегоров появился отец Сабрины. С тех пор как дочь вышла замуж за Иена, она видела Дункана Кинкейда всего лишь раз — он приезжал, когда Элизабет не было и годика. Хотя они по-прежнему были далеки друг от друга, Сабрина продолжала любить отца.

После рождения Элизабет она несколько раз по разным поводам писала Дункану, но не раскрыла обстоятельств смерти Маргарет, и отец верил, что его старшая дочь утонула в тот давний день в Данлеви. Сабрина решила, что так будет лучше, и Иен с ней согласился.

Самое интересное, что она больше не боялась темноты, ужас перед ней постепенно проходил, пока от него не осталось и следа. И теперь темнота обещала лишь знойные утехи, прерывистый шепот и непередаваемые вспышки страсти.

Сын оторвался от соска, и сильные руки подхватили драгоценный сверток с ребенком. Глаза Джеми были закрыты, и ресницы отбрасывали на щеки длинные тени. Иен осторожно положил его рядом с сестрой, поднялся и подал руку Сабрине. Женщина не колебалась ни секунды — вложила в его ладонь свою, и муж помог встать ей на ноги.