Элоиза Джеймс - Покоренный ее красотой

Линнет рухнула в кресло, так что ее юбки взметнулись как белое облако, прежде чем осесть вокруг ее коленей.

– Тем не менее я не беременна, – заявила она, начиная чувствовать себя так, словно и вправду ждет ребенка.

– Воспитанные дамы не употребляют этого слова, – одернул ее отец. – Неужели твоя гувернантка ничему тебя не научила? – Он взмахнул моноклем, чтобы лучше донести свою мысль. – Полагается говорить о деликатном положении, а не о беременности. Это грубое слово. Удовольствие от принадлежности к нашему сословию в том и состоит, что мы можем позволить себе не замечать обыденные, низменные…

Линнет перестала слушать. Ее отец, облаченный в голубой камзол с серебряными пуговицами, инкрустированными слоновой костью, и пышный галстук, являл собой образец элегантности. Ему не составляло труда не замечать прозу жизни, но ей это никогда не удавалось.

Звон дверного колокольчика прервал ее размышления, и Линнет вопреки здравому смыслу устремила полный надежды взгляд на дворецкого, когда тот вошел, чтобы объявить о посетителе. Наверняка принц Август передумал. Как он может сидеть в своем замке, зная, что она отвергнута обществом? Должно быть, до него дошли слухи о катастрофических событиях на балу. Никто не сказал ей ни слова после того, как он уехал.

Правда, принц удалился, когда новость уже распространилась по бальному залу. Он вышел со своими приятелями, даже не оглянувшись на нее… И после этого все до единого, кто присутствовал при этой сцене, отвернулись от нее. Очевидно, все только и ждали его реакции на сообщение, что она ждет ребенка.

Тем не менее он был единственным, кто мог с уверенностью утверждать, что это вздор. Во всяком случае, он знал, что ребенок не его. Может, поэтому он и порвал с ней так резко? Возможно, он поверил во все эти сплетни и решил, что она беременна от другого мужчины.

И дал ей поворот от ворот посреди бального зала.

Посетительницей оказалась тетка Линнет, леди Этеридж, известная своим близким как Зенобия. Это имя она выбрала себе сама, решив в юности, что Гортензия не соответствует ее личности.

– Я знала, что это добром не кончится, – заявила она, едва переступив порог гостиной, и уронила свои перчатки на пол, вместо того чтобы вручить их лакею, стоявшему рядом.

Зенобия обожала драмы и, выпив лишнего, имела склонность рассказывать за обеденным столом, что она сыграла бы леди Макбет лучше, чем Сара Сиддонс [2] Известная английская актриса (1755–1831). .

– Я тысячу раз говорила тебе, Корнелиус, что эта девушка слишком хороша для ее собственного блага. И была права. Вот она в интересном положении, и весь Лондон, кроме меня, в курсе событий.

– Я не… – начала Линнет.

Но ее слабый протест заглушил голос отца, который предпочел уйти от ответа, перейдя в наступление:

– Моя дочь не виновата в том, что пошла в свою мать.

– Моя сестра была чиста, как свежевыпавший снег! – парировала Зенобия.

Схватка набирала силу, и прекратить ее не представлялось возможным.

– Может, моя жена и была холодной, как снег, – видит Бог, я знаю, о чем говорю, – но она становилась достаточно пылкой, когда хотела. Все мы знаем, как быстро Ледяная Дева могла разогреться, особенно в окружении королевских особ, если уж на то пошло.

– Розалин заслуживала короля! – выкрикнула Зенобия, проследовав внутрь и остановившись посередине комнаты с таким видом, будто собиралась выпустить стрелу из лука. Линнет узнала эту позу: то же самое проделала неделю назад миссис Сиддонс на сцене «Ковент Гардена», когда Дездемона отрицала жестокие обвинения Отелло в неверности.

Впрочем, ее бедному отцу было далеко до грозного Отелло. Ее дорогая матушка постоянно изменяла ему, и он знал об этом. Как и тетя Зенобия, хотя та предпочитала изображать неведение.

– Право, не вижу смысла спорить на эту тему, – попробовала вмешаться Линнет. – Мама уже несколько лет как умерла, и ее слабость к королевским особам не имеет никакого отношения к обсуждаемому вопросу.

Зенобия бросила на нее укоряющий взгляд.

– Я всегда буду защищать твою мать, хотя она уже в могиле.

Линнет уныло сгорбилась в своем углу. Что верно, то верно, ее матери уже нет в живых. И, честно говоря, она больше тоскует по ней, чем Зенобия, учитывая, что сестры ссорились при каждой встрече. В основном, признаться, из-за мужчин. Хотя, к чести ее тетки, Зенобия не была такой вертихвосткой, как ее покойная мать.

– Вся беда в красоте, – посетовал ее отец. – Она ударила Линнет в голову точно так же, как это было с Розалин.