Кейт Эмерсон - Отказать королю

Я решила соблюсти все правила приличия на пути в Торнбери, не садиться в седло по-мужски, а воспользоваться плавной иноходью Амфилиции — серой в яблоках кобылы, которую отец подарил Бланш еще до того, как она убедила его в том, что всем видам передвижения предпочитает носилки. Амфилиция умела носить на своей спине даже самых неумелых дам-наездниц.

— Вы поедете с одним из моих людей, — ответил сэр Лайонел. — Вам больше не понадобится ваша лошадь.

Я уже открыла рот, чтобы возразить, но Бланш схватила меня за руку и притянула к себе в прощальном объятии.

— Настанет день, когда тебе больше не нужно будет подчиняться этому человеку, — прошептала она. — Наберись терпения до тех пор, пока его власть над тобой не кончится.

Пришел миг разлуки: слезы навернулись мне на глаза, и я не стала их сдерживать, как, впрочем, и моя мачеха. Так мы и стояли, обнявшись и плача, пока сэр Лайонел не потерял терпение и не велел немедленно отправляться в путь. Эдит уже сидела за спиной одного из слуг сэра Лайонела. Она вцепилась в кушак всадника, чтобы не упасть, и выглядела еще более несчастной, чем я.

Я смахнула с глаз соленую влагу и, оказавшись на седельной подушке на крупе незнакомого мне скакуна, тут же повернулась в ту сторону, где замерла моя мачеха. Пока мы отъезжали, я не сводила с нее глаз — такой и запечатлелась Бланш в моей памяти: бодрая улыбка сквозь слезы, белая ручка машет мне вслед… Но вот мы выехали на улицу, а она осталась за воротами…

Трястись за спиной слуги было для меня дополнительным унижением. С раннего детства я самостоятельно каталась на быстроногой буланой Белле, на которую отец посадил меня, как только решил, что я достаточно выросла, чтобы не свалиться с нее кубарем, Я подтыкала юбки повыше и скакала в мужском седле, как мальчишка. Только в последний год своей жизни отец настоял на том, чтобы я научилась ездить так, как приличествует леди, и, верная своей любви к лошадям, я в совершенстве овладела умением держаться в дамском седле. К тому же мое седло искусной работы отличалось особым удобством, так как было снабжено специальным упором для согнутой в колене ноги, высокой задней лукой, на которую можно было откинуться, как на спинку, и мягкими стременами разной высоты.

Что же касается того неуклюжего сооружения, на котором я была вынуждена сейчас трястись, то оно состояло из жесткой седельной подушки на деревянном каркасе со ступенькой для ног и крепилось на крупе лошади за спиной всадника. Для того чтобы удержаться на этом орудии пытки, я была вынуждена буквально вцепиться в пояс сидящего впереди меня ездока. Таким образом, чувство печали из-за разлуки с милым домом, родным кровом и близкими значительно усугубилось моими телесными муками, вызванными крайне неудобной позой и отчаянной тряской. Когда дорога пошла под уклон на выезде из Гластонбери, мне пришлось тесно прижаться к возвышающейся передо мной могучей спине в кожаной куртке, чтобы не полететь на землю. Обладатель этого простого наряда повернул голову, взглянул на меня с некоторым удивлением, но без всякой вражды, и я постаралась ответить ему любезной улыбкой. Оставалось утешаться тем, что от этого доброго малого пахло лишь кожей, потом и конским запахом, а не чем-нибудь похуже.

Когда мы переезжали ручей по легкому мостику, я отважилась обратиться к нему:

— Нам обоим было бы гораздо удобнее, если бы я ехала на своей лошади. Возможно, мне удастся убедить сэра Лайонела сделать остановку в поместье Хартлейк.

К этому времени я уже — если называть вещи своими именами — крепко отбила себе зад и с трудом представляла, как мне удастся выдержать весь путь до замка Торнбери.

Мой спутник заколебался, но потом шепотом ответил мне:

— Лучше не злить хозяина, мисс.

— Но почему? Что он сделает? — прошептала я, не сводя глаз с сэра Лайонела, который ехал на некотором расстоянии от нас.

— Возьмет, да и побьет вас, мисс.

— Он не посмеет!

— Ну, я бы на вашем месте все равно поостерегся. Он может найти и другой способ наказать вас. Осерчает на вас и продаст вашу ладную серую кобылку или вообще всех лошадей в поместье. Он в своем праве!

Мысль о том, что я могу потерять Амфилицию, Беллу и Светоча Хартлейка, была невыносимой. Я замолчала и не открывала рта до самого Веллса, отстоявшего от Гластонбери на добрые пять миль; там мы остановились на обед. Далее наш путь проходил у подножия гряды Мендип-Хиллз. Я хорошо знала эту дорогу — во всяком случае, до Бристоля, куда ездила много раз. Как мне сказали, замок Торнбери находился от этого порта в десяти милях вверх по реке Северн.