Сара Маклейн - Две недели на соблазнение

— Есть, конечно. Но слуги много болтают, мисс Фиори, а я бы предпочел, чтобы поменьше людей знали о том, что вы здесь одна в такой час.

Она для него беспокойство, неприятность, вот и все.

После довольно долгого молчания он встретился с ней взглядом.

— Вы со мной согласны?

— Ну, я просто… Я просто поражена, что человек вашего положения держит слуг, которые сплетничают. Трудно поверить, что вы бы не нашли способ лишить их всякого желания болтать.

Лейтон поморщился и проворчал:

— Даже когда я помогаю вам, вы ищете повод уколоть меня.

— Простите меня, если я не верю в вашу добрую волю, ваша светлость.

Лейтон поджал губы и принялся промывать ее другую руку; при этом все его движения были осторожными, но уверенными, а черты лица, как всегда, оставались строгими и неподвижными — точно у одной из многочисленных мраморных статуй в саду ее брата.

И вновь ее затопило знакомое желание, приходившее всякий раз, когда он находился рядом. Ей ужасно захотелось сорвать с него эту маску и увидеть, что же прячется за ней. Впрочем, она уже дважды мельком видела его без нее. А потом он обнаружил, что она сводная сестра одного из известных лондонских повес, дочь падшей маркизы и ее итальянского мужа, выросшая вдали от Лондона и от английских традиций и правил. То есть она была полной противоположностью ему, герцогу Лейтону.

Тут он наконец проговорил:

— Мое единственное желание — доставить вас домой в целости и сохранности. И чтобы никто, кроме вашего брата, не узнал о вашем маленьком приключении этим вечером.

Бросив полотенце в тазик с теперь уже розовой от крови водой, герцог взял с подноса одну из маленьких баночек. Открыв ее, он вновь потянулся к рукам девушки.

И на сей раз она протянула ему руки без колебаний. Однако спросила:

— Не ждете же вы в самом деле, что я поверю, будто вас заботит моя репутация?

Лейтон окунул кончик пальца в баночку и сосредоточился на ее ранах, распределяя мазь по коже. Лекарство оставляло приятную прохладу, отчего возникала необоримая иллюзия, что его прикосновения — предвестники редкостного удовольствия. Но, увы, это было не так, совсем не так.

Джулиана тихонько вздохнула и тут же, разозлившись на себя из-за этого вздоха, резко высвободила руку. Герцог же пробормотал:

— Нет, мисс Фиори. Я забочусь не о вашей репутации.

Кто бы сомневался!

— Я забочусь о своей, — добавил он, помолчав.

Джулиана сделала глубокий вдох, приготовившись к следующей словесной битве, но тут от двери прозвучал голос ее брата:

— Если ты сию же секунду не уберешь свои руки от моей сестры, Лейтон, твоя драгоценная репутация будет последней из твоих проблем.

Вполне возможно, что маркиз Ралстон собирался убить его. Хотя он, Саймон, не имел ни малейшего отношения к состоянию сестры маркиза. И не его вина, что она забралась к нему в карету, подравшись, судя по ее виду, с кустом остролиста. Или же с мужчиной.

Саймон Пирсон, одиннадцатый герцог Лейтон, внимательно посмотрел на брата девушки, сейчас расхаживавшего по его кабинету, словно разъяренный лев по клетке. А маркиз наконец-то остановился перед сестрой и проговорил:

— Черт побери, что с тобой стряслось?

От таких слов другая девушка, более чувствительная, покраснела бы. Но Джулиана даже не вздрогнула.

— Я упала.

— Упала?..

— Да. — Она помолчала. — Ко всему прочему.

Ралстон возвел глаза к потолку, словно моля Всевышнего о терпении. Саймону было знакомо это чувство. У него у самого имелась сестра, которая доставила ему немало огорчений.

А сестра Ралстона выведет из себя даже святого. Несмотря на свою несравненную красоту. Да-да, разумеется, она красива — это неоспоримый факт. Даже сейчас, в испачканном и порванном платье, она могла посрамить большинство признанных лондонских красавиц. Она была поразительной смесью изысканной англичанки — фарфоровая кожа, ясные голубые глаза, идеальной формы нос и дерзкий подбородок — и экзотической итальянки с буйными кудрями цвета воронова крыла, полными губами и роскошными формами, которые мужчина, имеющий глаза, не мог не заметить.

А у него, Саймона, глаза есть.