Сара Ларк - Остров надежды

— Пусть курица живет, — сказал он тихо. — Ты сама — достаточное колдовство.

— Так что там сейчас было с курицей? — спросил Дуг.

Фортнэмы выехали верхом на побережье и смотрели, как вдали мимо них проплывал корабль, увозивший Аквази и его семью в тяжелое, но общее будущее. Дэдэ сидела в седле перед Дугом и верещала от удовольствия, когда Амиго переходил в галоп. Эта поездка служила, прежде всего, для того, чтобы отвлечь ее. Малышка с большим трудом разлучилась с Джефом и уже сейчас очень тосковала по своему брату.

Нора пожала плечами.

— Ты же знаешь церемонии обеа, — сказала она затем. — Кровь курицы вызывает дуппи.

Дуг кивнул.

— Конечно, — сказал он. — Но зачем он ей нужен? Я имею в виду... Разве третий не лишний?

Нора рассмеялась.

— Можно вызывать духов по разным причинам, — пояснила она. — Однако Маану надеется на одинокого, жаждущего любви дуппи. И он, если повезет, овладевает человеком, на которого направлено действие церемонии, после чего тот проникается любовью к тому, кто оплатил ритуал.

Дуг в свойственной ему манере потер лоб.

— И это потом действует вечно? — недоверчиво спросил он.

Нора покачала головой.

— Нет. Ни один дух не остается навечно. Однако некоторые... Некоторые сопровождают людей очень-очень долго.

Она бросила почти извиняющийся взгляд на хижину на берегу.

Дуг вздохнул.

— Я могу это подтвердить.

Он знал, что Нора, как и раньше, всегда носит с собой память о Саймоне. И поскольку еще не была назначена дата их свадьбы, он видел в этом угрызения ее совести по отношению к первому любимому.

Нора глубоко вздохнула. А затем приняла решение.

— Едем! — сказала она хладнокровно и пустила своего коня в галоп.

Аврора послушно добежала до воды, затем остановилась, испугавшись волн, бившихся о берег. Нора слезла с кобылы и отпустила поводья.

Камея, которую она когда-то приказала сделать из фамильного перстня Саймона, лежала в кармане ее платья для верховой езды, была теплой на ощупь и надежной. Нора, как всегда, ждала прикосновения к ней, однако теперь это все прекратится.

Молодая женщина кивнула Дугу, который стоял рядом с ней в воде. Затем она сунула руку в карман своего платья и еще раз с любовью провела пальцами по той вещице, которая все это время была памятью о Саймоне. Она вытащила камею из кармана, посмотрела, как в ней играет солнце, — а затем размахнулась и забросила ее далеко в море.

Нора прижалась к мужчине, которого любила, и ей показалось, что она всем сердцем чувствует, как ветер шумит в пальмовых листьях и гонит над морем облака. Волны ласково плескались вокруг нее, и она была уверена, что слышит нежный голос Саймона, который шепчет ей слова прощания, прежде чем его душа исчезнет в бескрайних просторах Карибского моря.

Если это было так просто, почему же к маронам не сбежали все рабы?

Этот вопрос напрашивается, когда в этой книге — или, в моем случае, в поисках материалов для этой книги — читаешь, как близко находились села маронов к городам белых людей и как слабо охраняли рабов. Это зачастую лишало сна тогдашних белых господ — баккра. На каждой большой плантации на Ямайке или других островах на двести пятьдесят рабов приходилась всего лишь одна семья и приблизительно десять надсмотрщиков, а рабы, в большинстве своем, были молодыми крепкими мужчинами, у которых имелся доступ к мачете или, по крайней мере, к острым кухонным ножам. Было бы нетрудно напасть на белых, тем более что их огнестрельное оружие вряд ли повлияло бы на соотношение сил. В восемнадцатом веке еще стреляли из пистолетов и ружей, а также мушкетов с кремневыми замками, которые надо было перезаряжать после каждого выстрела. При серьезном нападении рабочей бригады у надсмотрщика было не более одного выстрела.

Тем не менее, в истории рабовладения в Карибском море, а также в южных штатах США, наблюдалось очень мало восстаний рабов, и ничтожно мало чернокожих решались на побег. Даже тогда, когда цель была относительно близка, как горы Блу-Маунтинс на Ямайке. О причинах этого можно лишь строить предположения, а они, конечно, весьма разнообразны. Так, например, следует учитывать, что на плантациях явно наблюдалась значительная «текучка». Продолжительность жизни полевого раба была чрезвычайно низка. К тому же почти беспрерывная тяжелейшая работа забирала у него слишком много энергии, и на разведывание возможностей побега ее просто не оставалось. К тому же существовали языковые барьеры, как об этом уже говорилось в книге: в Африке было и существует огромное количество племенных языков, а рабы попадали на Ямайку из самых различных областей Черного континента. Таким образом, пиджин-инглиш, который вновь прибывшие африканцы вынуждены были учить с большим трудом, зачастую служил не только средством общения с баккра, но так же был для чернокожих единственной возможностью понять друг друга. Для планирования и координации восстания его просто могло быть недостаточно.