Мишель Моран - Нефертити

— Неважно, что он сказал. А давай-ка мы отправимся сейчас к твоей матери и покажем ей, что ты умеешь? Она в любом случае будет ждать нас.

Солнце уже почти зашло. Вскоре нас действительно должны были ждать в Большом зале Мальгатты. Когда мы плыли через реку — на веслах сидели двое слуг, — Анхесенамон повернулась к Тутанхамону:

— Тебе не следовало так говорить про отца.

— Оставь его в покое, — сказал Барака, выступив на защиту Тута. — Он был и твоим отцом тоже.

Анхесенамон набычилась:

— Спорим, Мутноджмет это не понравилось бы!

— Что не понравилось?

Трое детей посмотрели на меня. Я улыбнулась с невинным видом.

Анхесенамон изо всех сил постаралась сделать вид, что правота на ее стороне.

— Разговоры про царя-еретика. Я знаю, что ты бы этого не одобрила, — сказала девочка. — Мать говорит, что о нем не следует говорить, особенно при людях, и что это из-за него творятся эти беспорядки в Нижнем Египте. Если бы он не отказался от богов и не создал жрецов Атона, они сейчас не дрались бы на севере, и нашим жрецам в Фивах ничего бы не грозило, потому что никто не нападал бы на них по ночам и не устраивал беспорядки.

— Твоя мать так говорит? — с интересом спросил Нахтмин.

— Да.

Но Анхесенамон продолжала смотреть на меня, ожидая моего ответа, и в конце концов все, кто был на барке, повернулись ко мне, посмотреть, что я скажу.

— Возможно, и вправду лучше не говорить о фараоне Эхнатоне при людях, — признала я, и Анхесенамон заносчиво посмотрела на Тутанхамона. — Однако же нет ничего дурного в том, чтобы помнить о человеке хорошее.

Анхесенамон уставилась на меня. Нахтмин приподнял брови.

— Он писал стихи. — Я заколебалась. — Он искусно управлялся с луком и стрелами. Возможно, вы унаследовали эту способность от него.

— Моя мать хорошо стреляет из лука! — возразила Анхесенамон.

— Это верно, но Эхнатон управлялся с ним необыкновенно проворно.

И мне тут же вспомнилась та женщина в Зале приемов, которая пыталась бежать от чумы, чтобы спасти своего ребенка. Я запахнула плащ на груди, а Анхесенамон потянулась ко мне, словно ей очень нужен был ответ на какой-то важный вопрос.

— А мой отец вправду был еретиком? — спросила она.

Я неловко поерзала на подушке, избегая взгляда Нахтмина.

— Он был ревностным приверженцем Атона, — осторожно произнесла я.

— Это поэтому мать встречается со жрецами Атона, хотя визирь Эйе говорит, что это опасно? Из-за того, что наш отец верил в Атона и ей их жалко?

Я посмотрела на Нахтмина.

— Не знаю, — ответила я. — Я не знаю, почему она встречается с ними, хотя все ей говорят, что это опасно. Возможно, она до сих пор грустит.

— О чем?

— О том, что поддалась обману Атона, в то время как великий бог Египта — это Амон, — заявил Барака.

Нефертити встречалась с жрецами Атона вопреки протестам своих визирей, здравому смыслу и отцовским предостережениям.

— Я все улажу, — поклялась она, шагая по парапету новой стены, окружающей Фивы.

С возрастом ее хрупкая красота посуровела и сделалась пронзительной, словно нож. Ей был уже тридцать один год.

— Но что, если здесь нечего улаживать? — спросила я. — Они преступники. Они хотят власти, и они готовы убивать, лишь бы снова заполучить ее.

Нефертити решительно покачала головой:

— Я не допущу междоусобицы в Египте.

— Междоусобица будет всегда. Так же как и раздоры.

— Но не в моем Египте! Я поговорю с ними.

Нефертити вцепилась в край амбразуры и посмотрела на другой берег Нила. Недавно обтесанные камни нагрелись под палящим солнцем месори. С того места, где мы стояли, виден был весь город: мой дом за Нилом, храм Амона, сотни царских изваяний.

— Что толку в разговорах? Их следовало бы отправить в каменоломни.

— Я — народная царица. Пока я правлю этой страной, здесь будет мир.

— И чем встречи с жрецами Атона помогают достичь этого самого мира?

— Возможно, мне удастся убедить их вернуться к Амону. Прекратить борьбу. — Нефертити искоса взглянула на меня, проверить, слушаю ли я. — Мне является столько видений, Мутноджмет… О Египте, снова раскинувшемся от Евфрата на востоке до Куша на юге. О стране, где Амон и Атон могут существовать бок о бок. Завтра я встречаюсь с двумя жрецами Атона. Они обратились с прошением о собственном храме…

— Нефертити! — твердо произнесла я.

— Я не могу разрешить им занять какой-нибудь храм Амона. Но их собственный храм… Почему бы и нет?

— Потому что они захотят большего!