Патриция Грассо - Гарем

— Лана позаботится о нем. Ей почему-то не терпится заиметь такого же, — с ухмылкой сказал евнух.

— Я собираюсь отправить письмо матери. Халид обещал, что оно будет доставлено в целости и сохранности в Англию.

— А что ты в нем напишешь? — Эйприл придвинулась поближе к Эстер, чтобы никто другой не подслушал ее шепот. — О том, как хорошо тебе на чужбине?

— Не совсем. По утрам меня мучает тошнота. И еще я очень скучаю по Англии, — искренне призналась Эстер. — Мне кажется, что наш остров отплывает от нас все дальше в океан. Халид обещал нанести туда визит и отомстить убийцам за смерть отца.

— Десять лет прошло, их уж, наверное, нет в живых, — резонно заметила кузина.

— Кто остался жив, тех Халид и отыщет, — с уверенностью в голосе заявила Эстер.

— Я должен отметиться подвигом, равным ее деяниям, — сказал Халид. — Моя супруга заслужила высший орден султана за храбрость. Она спасла от смерти свекровь, что не случалось еще в восточных странах.

— И западных тоже! — добавила Эйприл.

— Расскажи нам, как это было, — попросил Малик принца.

— Когда моя мать привела Эстер и Тинну на базар, наемный убийца бросился на нее с кинжалом, но моя жена просто рукой отвела смертельной удар.

— Посмотри! — Эстер не без гордости показала кузине следы ранений на руке. — Вот оно настоящее приключение!

— А если бы ты истекла кровью?

— То больше бы приключений не было, — беспечно ответила Эстер.

— А дальше моя жена угодила в самый центр дворовой интриги, — продолжил свой рассказ Халид. — Она, по глупости, затеяла игру в прятки.

— Почему по глупости? Мы часто играли в прятки в Англии, — возмутилась Эстер.

— Хорошо! — снисходительно улыбнулся Халид. — Мудрость натолкнула мою жену на мысль предложить султанским женщинам сыграть в прятки. Не зная расположения комнат в гареме, она очутилась там, где ей не следовало бы находиться, и услышала то, что там говорилось. В результате кто-то…

— Лишился головы, а кто-то утонул в зашитом мешке в Босфоре, — закончил рассказ за Халида Малик. — На одном фронте вы победили, а на другом? Жив ли Форжер?

— Да, — мрачно подтвердил Халид. — Я больше забочусь о тех, кто будет жить, чем о мертвецах, пусть они еще скрываются в норах.

— Если ты заботишься о живых, то позаботься и обо мне. Женись на мне, пока я не скончалась во грехе, — подала голос Эстер.

Халид ритуально сплюнул на все четыре стороны и для успокоения гнева по привычке принялся считать в уме.

— Имам нас поженил! Я тысячу раз тебе повторял это! Хочешь, повторю тебе в тысячу первый раз! Никаких священников!

Малик и Эйприл отвернулись, не желая лицезреть, как войска готовятся к генеральному сражению.

— И еще я хочу, чтобы мое дитя крестили! — потребовала Эстер.

— Какое?

— И первое, и второе, когда оно родится.

— Она не в себе, — обратился Халид к гостям. — Так иногда бывает с беременными женщинами.

Он вновь вгляделся в столь ненавидимое в этот момент и столь чарующее личико, но остался тверд в решении не поддаваться ее чарам.

— Ни один мой отпрыск не будет крещен!

— Но я же крещена!

— Раз ты вышла за меня замуж, то приняла мою веру!

— Но мы не женаты! — вскричала Эстер. — Мы предаемся похоти и живем в беззаконии! Она вскочила и покинула застолье.

— Эй! — Его окрик остался безответным.

Эстер хлопнула дверью и исчезла.

В припадке слепого гнева Халид опрокинул стол и раскидал подушки.

Точно так же разъяренная Эстер металась по коридорам, проклиная сложную и чуждую ей архитектуру. На пути ей повстречался Омар с подносом, где горкой лежали пирожные и исходил паром раскаленный кофейник.

— Прочь с дороги, мерзкий ублюдок! — крикнула Эстер и толкнула маленького человечка так, что он уронил свою ношу.

И тут она опомнилась. Почти слепая от нахлынувших слез, Эстер помогла ему собрать осколки с пола и, продолжая рыдать, отправилась дальше по коридору неизвестно куда.

Ей было все равно, идти ли прямо или взбираться наверх. Она не замечала ступеней и поворотов крутой лестницы. Добравшись до верхней площадки, она вдохнула живительный морской воздух. Охраны не было. Не было ни Халида, ни Омара. Наконец-то она была предоставлена самой себе. Эстер припала грудью к холодному камню парапета и горько заплакала.

Почему Халид не может понять, что ей нужно церковное освящение их брака? Она носит в себе его ребенка, но по христианским законам он станет незаконнорожденным.

Через какие-то мгновения Эстер поняла, что здесь, на вершине башни, она не одна.