Лора Бекитт: Украденное счастье

Как и следовало ожидать, дети восприняли новость по-разному.

Весть о давно погибшем отце не произвела на Гайду никакого впечатления. Тарик уверял, что любит ее как родную, и девочка знала, что это так. Гайда подумала о том, что теперь сможет чаще требовать доказательств этой любви в виде подарков и всяческих послаблений.

Эсма безмерно расстроилась, хотя Уарда говорила ей то же самое, что и Тарик — Гайде. Девочке казалось, что сестре повезло куда больше, чем ей. Гайда провела девять месяцев в животе Уарды, тогда как она, Эсма, появилась в семье словно из ниоткуда. Ее родила другая женщина, женщина, которая ничего не значила для отца, которую он не любил и не вспоминал. Тарик и Уарда уехали из Басры, желая очутиться как можно дальше от прошлого, и, наверное, были бы рады, если бы она, Эсма, вообще не появлялась на свет. Девочке думалось, что в один миг у нее отобрали одну жизнь и заменили другой, что все это время она спала и видела сон, а теперь проснулась, и представший перед ней реальный мир оказался совсем не таким, как она ожидала.

Эсма не спала всю ночь, а на следующий день бродила по дому потерянная, безразличная ко всему. Уарда пыталась ее приласкать, но девочка сторонилась женщины.

В довершение всему вечером отец спросил Гайду, почему она носит ожерелье из голубого жемчуга, подаренное Эсме, и куда подевалось ее собственное. Девочка хотела было ответить, но Эсма опередила сестру.

— Я попросила Гайду поменяться жемчугом и потеряла ожерелье. Наверное, оно порвалось, когда я шла по улице.

Тарик покачал головой.

— Скверно. Это дорогая вещь. Мне кажется, если бы нить порвалась и жемчужины рассыпались, ты бы это заметила. А если его украли?

Эсма побледнела, подумав о том, что отец может заподозрить кого-то из слуг.

— Не думаю, — быстро произнесла девочка.

— Возможно, оно найдется, — промолвил Тарик, — а если нет, тогда купим другое.

Шло время. Семья жила прежней, счастливой и спокойной жизнью. Спустя два месяца Уарда объявила о том, что ждет ребенка, — тем самым подтвердились слова Гайды о последствиях того, что происходит в супружеской спальне.

Девочки, как всегда, играли вместе; Гайда носила ожерелье Эсмы — вторую жемчужную нить Тарик так и не купил. Возможно, забыл, а скорее, решил, что дочь-растеряха недостойна того, чтобы ей снова сделали дорогой подарок.

В сердцах Уарды и Тарика вновь воцарился мир, Гайда с самого начала не думала огорчаться, и только в душе у Эсмы словно поселилось что-то мрачное и холодное. Тарик велел девочкам упоминать в молитвах своих настоящих отца и мать, но Эсма подозревала, что Гайда никогда этого не делает, и, в свою очередь, не стремилась выполнять указание отца. Эсму терзала тайная обида на мать, которая родила ее и бросила, поспешив уйти в иной мир, оставив наедине с переживаниями и вопросами, на которые она не находила ответа.

Девочка часто вспоминала маленького вора. Она поклялась себе в том, что если когда-нибудь встретит Таира, то не оставит его безнаказанным.

Эсме казалось, что, украв жемчужную нить, зеленоглазый мальчик похитил ее счастье.

Таир хорошо помнил глинобитную хижину на берегу Тигра, где они жили вдвоем с матерью. В доме никогда не было достатка, но если в очаге горел огонь, а мать шила, тихонько напевая, и время от времени отрывалась от шитья, чтобы погладить Таира по голове, мальчику чудилось, будто в их жизни не остается места для мрака и зла.

Один из предков Таира привел из далекой неведомой страны русоволосую, светлоокую пленницу и сделал ее своей женой. У матери мальчика, Лейлы, волосы были темными, а кожа — смуглой, но каким-то чудом она унаследовала цвет глаз своей прабабки: сочетание черного шелка и светящихся зеленью изумрудов казалось очень красивым, но не принесло женщине счастья. У Таира тоже были зеленые глаза, на что люди часто обращали внимание.

Отец мальчика погиб во время одного из разливов Тигра, спасая скудное имущество, а еще через несколько лет хижину смыло взбесившейся рекой и Лейла с сыном остались без денег, вещей и крова.

Первое время они ютились у соседей и знакомых, а после пришла пора устраивать свою судьбу.

Таир не знал, почему мать решила идти в Багдад. Возможно, наслушалась сказок о дворце халифа с облицованным бирюзовой черепицей куполом и обитыми листовым железом воротами. Говорили, что этот город похож на сундук с сокровищами, что его минареты пылают в предзакатном солнце подобно золотым стрелам, башни переливаются всеми цветами радуги и излучают свет, словно драгоценные камни, а от людского потока на улицах кружится голова.