Лариса Черногорец - Не любите меня! Господа!

— Жди меня, мой хороший, я уже скоро…Ну ладно, — она повернулась к мужчине, — Андрей, пойдем теперь к тебе.

Они прошли в конец аллеи. Истомин молча поклонился могиле с надписью "Istomina Natalia Sergueevna".

Он наклонился к вазе, стоящей у надгробия и поставил в неё букет цветов.

— Вот так. Твои любимые. Я не забыл. Дети здоровы, внуки растут, мы тебя помним.

— Да, Андрей, — оба тихонько пошли к выходу, Юлия вытирала глаза от слез кружевным платком, — кто бы думал, что окажемся на чужбине в старости. Видно сама судьба свела нас с тобой в Париже, через столько лет. А может ты и был моей судьбой, и не было бы ничего другого. Если бы не эти испытания на нашу долю, может быть все сложилось бы иначе. В любом случае, я благодарна судьбе за Илью — он был лучшим. Самым лучшим, самым любимым. Я прожила счастливо эти пятьдесят лет. Я тоскую по отцу с матерью, не могу пойти на их могилы. Да! Родители там лежат, а мы будем лежать здесь.

— Нельзя было оставаться там. Ты же понимаешь, что творится на родине. Хорошо, что успели спастись от этой новой «власти советов».

— Юленька, — они вышли с кладбища и подошли к лотку с цветами. Андрей купил букет белых хризантем и протянул их Юлии. — Может быть нам жить вместе? Ведь еще полвека назад мы с тобой хотели пожениться, помнишь?

— Прошло столько лет…

— Все равно ближе друг друга у нас нет никого здесь. Дети выросли…

— …жизнь покажет, Андрей, жизнь покажет…

— Вот! — он достал из кармана потертую сафьяновую коробочку, — я до сих пор храню его! — он открыл коробочку и достал кольцо, — Помнишь?!

— Боже! Как давно это было!

Он надел кольцо на палец Юлии поверх перчатки:

— Прошу тебя, подумай над моим предложением. Мне так одиноко…

Две фигуры, сливаясь в одну, удалялись по аллее вдаль.