Лора Бекитт - Цветок на камне

Вардан поднял взор и не поверил своим глазам. В доме горел очаг, пахло домашним уютом, едой. Из соседней комнаты вышла женщина и в испуге уронила кувшин — напиток разлился по полу. Вардан уловил сладкий запах виноградного сока.

— Мама… — облегченно произнес он.

Каринэ изумленно и радостно ахнула.

— Ты?! Откуда? — И, заметив кровь, испуганно спросила: — Ты ранен?

— Нет. — Вардан осторожно опустил Камрана на тахту. — Не я. Этот человек. Я не знаю, жив ли он еще или нет. А ты… как ты здесь очутилась?!

— Мы же договорились, — спокойно произнесла Каринэ, — что, если кому-то из нас удастся бежать, он отправится домой. Со мной Аревик и Сурен. Они спят. А где Гаянэ?

— Она тоже идет домой вместе с Сусанной. Они очутились на другом берегу реки. Надеюсь, им удастся отыскать переправу.

— Слава Господу!

— Я знал, что он не оставит нас, мама.

— Днем я осмелилась пройтись по селению, — сказала Каринэ, — некоторые дома сгорели, но церковь цела. Многое растащено и поломано, но ведь мы переживали и не такие времена.

— Что мы станем делать здесь одни?

— Главное, что мы дома, — уверенно заявила женщина и кивнула на Камрана: — Кто это? Я вижу, что он не из наших, но если ты принес его сюда…

Вардан устало присел на табурет.

— Это… возлюбленный Асмик.

— Но ведь Асмик…

— Она жива. Он ее спас. С Тиграном тоже все в порядке.

Вардан стал рассказывать то, что знал, а Каринэ только качала головой и повторяла:

— Господь милосерден и велик! Нам никогда не постичь того, что он задумал!

— Как ты считаешь, этот человек выздоровеет? — спросил Вардан.

Женщина оторвала взгляд от раненого и пристально посмотрела на сына.

— Ты этого хочешь?

— Да. Я хочу, чтобы все наконец встало на свои места, чтобы каждый обрел то, что ему нужно и… чего он заслуживает.

— Я приложу все усилия, чтобы ему помочь. Мои травы и настойки уцелели. А ты… ты пойдешь искать Асмик?

— Нет. Я пойду искать Гаянэ и Сусанну.

Камран не знал, сколько времени он был без сознания. Вероятно, очень долго, потому что, очнувшись, он услышал то, чего не слышал целую вечность, — голос матери.

— Потерпи, сынок, все заживет.

Ее заботливые, теплые, ласковые руки что-то делали с ним, и он знал, что скоро ему станет легче. Потом Камран понял, что женщина говорит не на том языке, на котором он привык думать, на каком умел читать и писать. Хотя воздух перед глазами колыхался, как в пустыне, Камран сумел разглядеть женщину. На ее лице виднелись морщины, но она не выглядела старой. Сиреневый платок, темно-зеленое платье. Натруженные руки двигались уверенно и спокойно.

— Проснулся? Это хорошо. Тебя жестоко избили. Сломана рука и два ребра, и еще меня беспокоят три глубокие раны — из-за них ты потерял много крови. И все же, думаю, ты поправишься.

От очага и от взгляда женщины шло тепло. Камран почувствовал щекой шершавую мягкость овчины, потом ощутил свое тело; оно горело от боли, и вместе с тем ему было приятно лежать под мягким шерстяным покрывалом. Вот уже много лет о нем никто не заботился, он знал только напряжение и усталость.

Женщина приподняла голову Камрана и помогла напиться. Он хотел поблагодарить ее, но она остановила его улыбкой и словами:

— Не разговаривай. Лежи.

Он не послушался.

— Где… твой сын?

— Вардан пошел искать свою жену, — ответила Каринэ и, добродушно усмехнувшись, добавила: — Может, заодно отыщет и твою!

— Жасмин, — сказал Камран и, облегченно вздохнув, опустил веки.

На глазах Каринэ появились слезы.

— Да. Твою Жасмин.

Ярко светило солнце, вершины гор пронзали синее небо. В расщелинах скал колыхались нежные цветы. С Асмик был ее сын. И все же ее ничего не радовало. Она не знала, что делать и куда идти. Скорбь связала ее по рукам и ногам невидимыми веревками. Асмик старалась улыбаться Тиграну, тогда как в ее душе стыл ужас. Да, она должна чувствовать себя счастливой: она прощена Богом и людьми. Судьба совершила немыслимое — вернула ей детей. Но Камран, Камран… Потеряв возлюбленного, Асмик с новой силой осознала свое одиночество. Люди, находившиеся рядом, казались тенями. Она не мешкая бросилась бы вниз со скалы, если б ее руку не сжимала рука сына.

Асет и другие мужчины шли по тропе, время от времени посматривая вниз, туда, где извивалась голубая лента реки. Они о чем-то переговаривались и совещались. Асмик знала, что они уже забыли о Камране, и не только потому, что в глубине души никогда не переставали считать его чужаком. Внезапные горести, трагические потери привычны во времена, когда война подобна огню, что бежит по соломе, когда у стервятников больше пищи, чем у людей!