Сюзан Кубелка: Сброшенный корсет

А когда ты должна была родиться, позвали акушерку фрау Прангер, доктора Кнайфера и профессора из гомеопатической клиники из Гумпендорфа, что под Веной, и через два с половиной часа после начала родов ты появилась на свет Божий — это был рекорд! При этом ты не кричала, не плакала, а лишь немного попищала тонким голосочком.

— Певицей будет, — сказал профессор.

Через шесть дней твоя матушка уже снова была на ногах — не через шесть недель, заметь, а ведь ей было в ту пору почти пятьдесят лет. Но посмотри на нее — как ей удалось сохранить молодость благодаря тебе.

В октябре я поступила в пансион в Вене, в котором провела четыре года — четыре года учебы, постоянных занятий и дисциплины. Я была единственная из всех учениц, которая не носила корсет, заслужив тем самым всеобщее одобрение. Благодаря этому я пользовалась большей свободой, чем другие, потому что девушка, которая добровольно отказывается от модной фигуры, оказывается выше всяких подозрений.

Девизом настоятельницы нашего пансиона служила такая сентенция: даже одна капля алкоголя замутняет разум. Питание в пансионе было прекрасное, но — ни грамма шампанского, вина или ликера!

Нас научили здесь, как преодолевать себя. Во время месячных мы не валялись в постели, а продолжали выполнять свои обязанности. Летом 1879 года мы окончили пансион, получив солидную музыкальную подготовку и неплохие знания по истории, географии, европейской культуре и литературе, читали и говорили на немецком, английском, французском языках. Мы думали, что сможем осчастливить и усовершенствовать окружающий нас мир!

Это было за год до твоего рождения, год триумфального марша Макарта на праздновании по случаю серебряной свадьбы нашей императорской четы. Я видела это зрелище. Шествие проходило по Рингу [16] Главная улица в Вене. . В нем принимали участие представители всех гильдий, одетые в фантастические костюмы. Они ехали в разукрашенных повозках. Сам Ганс Макарт восседал на роскошном коне, покрытом золотой попоной. У всадника была длинная борода и костюм из черного бархата.

Для моей тетушки он соорудил шляпу из белых перьев. Это было настоящее произведение искусства. Я гордилась Юлианой. Она выглядела, как на картине!

Когда я вернулась в Эннс, Лизи там уже не было. Она вместе с генералом уехала в Венгрию. Потом она его бросила: он был слишком груб с ней. А Лизи, с ее трудолюбием, добилась того, что стала владелицей косметической фирмы в Будапеште и превратилась в состоятельную преуспевающую даму.

Ты хотела знать, почему я тогда не осталась в Эннсе. Первая причина — здесь не было вакансий. Два года я работала учительницей пения в доме у принцессы Валери. Мы много музицировали. Постепенно я начала давать публичные концерты и имела успех. Но затем мне захотелось узнать жизнь, посмотреть чужие страны, услышать другие песни, попробовать другие блюда, познакомиться с новыми людьми. Я решила: прочь отсюда! И тогда я совершила рискованный поступок: поступила в женский оркестр, с которым стала ездить по всему миру.

Женские оркестры — и сейчас большая диковинка, а тогда вообще… Из-за билета на наш концерт частенько вспыхивали драки. Я могла бы написать с десяток томов о приключениях того времени. Да, трудно было, но так интересно!

Спустя некоторое время я уже гастролировала как солистка, пианистка-виртуоз. Раньше в оркестре я играла на скрипке. Я научилась также играть на трубе, но моей страстью всегда было фортепьяно. Пианист — это свободная профессия, можно делать что захочется.

У меня были высокие гонорары. За год я зарабатывала столько, сколько учительница может заработать за всю свою жизнь.

Дважды мне пришлось играть перед императрицей, причем она даже не знала, кто я такая. Забавная ситуация. Но меня это веселило. Ты знаешь ведь, каким идолом она была для меня. Я даже причесывалась, как она, собирала все се изображения, вырезала из газет все статьи о ней. В особом дневнике, посвященном императрице, я записывала истории об интимных сторонах ее жизни, услышанные мною от Валери, эти сплетни о Гедёллё, о поездках императрицы в Ирландию и в Англию и прочее из придворной жизни. Я мысленно рисовала себе картины наших возможных встреч — в Вене или Баварии, ломала голову, могу ли я просить Валери представить меня ей.

Но после трагедии с Майерлингом, после смерти кронпринца Рудольфа и той роли, которую во всей этой истории сыграла Мария Лариш, я перестала думать об этом. Я сказала себе, что пора поставить точку в историях с морганатическими племянницами, и думаю, что была права.