Анри Ренье: Ромэна Мирмо

На глаза месье Клаврэ навернулись слезы, и он отер их тылом своей мягкой руки. Он успеет наплакаться за долгие часы в море, один в своей плавучей каморке. А пока надо держать себя как следует, потому что носильщик уже укладывает вещи в экипаж, подъехавший к тротуару. Тяжело, потому что его похудевшее тучное тело все еще было грузным, месье Клаврэ уселся на сиденье, но в ту минуту, когда кучер уже подбирал вожжи, уличные шумы заглушил крик. Сопутствуемая толпой молодых людей, издававших приветственные возгласы, по Каннебьере катила вереница ландо. Прохожие выстраивались на ее пути. Люди выходили из кафе, высовывались в окна. Возбуждаемые производимым ими впечатлением, манифестанты кричали еще громче. Они махали шляпами, потрясали палками, толкались.

С высоты козел кучер обернулся к месье Клаврэ.

— Ну и галдеж! Это «Тысяча чертей» провожает герцога Пинерольского и его сына, принца Лерэнского, на пароход. Он едет на «Ме-Конге».

Месье Клаврэ вспомнил, что читал в газете извещение об этом отъезде и как при этом ему грустно пришло на память предложение Гомье и Понтиньона Пьеру де Клерси принять участие в этой экспедиции и сопровождать вместе с ними так называемого принца Лерэнского в Китай.

Пьер отказался. Увы, если бы он был хотя бы среди этих молодых людей, кричал и бушевал, наслаждался с ними иллюзией деятельности! Ах, деятельность, недаром он так о ней мечтал, бедный мальчик! Должно быть, он инстинктивно чувствовал, что в ней заключено лекарство против той впечатлительности, которая его погубила. Но судьба сильнее нас, и нам с нею не совладать.

Сквозь эту самую толпу шумной молодежи, которая, собравшись на набережной, бурно выражала свою химерическую преданность, месье Клаврэ и добрался до шлюпки, доставившей его на пароход. Депутация от «Тысячи чертей» явилась приветствовать путешествующего принца, и Фердинан де Ла Мотт-Гарэ обратился к нему с речью. Старый герцог Пинерольский, похожий скорее на провинциального стряпчего, нежели на претендента, облобызал оратора. Вдруг раздался протяжный вопль сирены. «Черти» удалились. Пароход медленно тронулся, винт заработал в воде. Вдалеке, на набережной, замелькали платки, завертелись шляпы на палках. Потом наступила тишина, великая морская тишина, которую ничто уже не должно было нарушить долгие и долгие дни.

Месье Клаврэ, облокотясь о поручень, задумался. При всей своей печали, он испытывал словно какое-то внезапное облегчение. Он был как человек, исполнивший свое дело. Оно было нелегким и придавило его навсегда. Но он сделал то, чего хотел Андрэ. Ах, жестокий мальчик! Его последние слова, когда, очнувшись от обморока и прибежав как сумасшедший на улицу Омаль, месье Клаврэ застал его, на руках у старого Лорана, умирающим на той же кровати, которую Пьер обагрил своею кровью, его последние слова были повторением его предсмертной просьбы. И месье Клаврэ, на коленях перед этим телом, поклялся исполнить приказание, отданное коченеющими губами, поклялся уважить эту жертву любви и не сделать ее напрасной.

И на следующий день после похорон Андрэ он поехал в Рим. Он видел Ромэну Мирмо; он говорил с ней; он ей лгал; и Ромэна слушала его задыхаясь, и он ее убедил, потому что ей хотелось дать себя убедить, потому что бывают минуты, когда нам хочется верить, потому что бывают минуты, когда мы малодушны и когда нам достаточно лжи; и иллюзию этой лжи, этой лжи, дарящей избавление и жалкое утешение, месье Клаврэ внушил и Берте де Вранкур и объединил обеих женщин в объятии прощения и слез.

Месье Клаврэ поднял голову. Морской ветер осушал его щеки. «Ме-Конг» был в открытом море. Земля исчезла. Наступал вечер. В сумерках зажигались судовые огни. Отсветы пробежали по стемневшим волнам, золотые блестки засверкали за кормой. Они напомнили месье Клаврэ маленьких желтых танцовщиц Тимолоорского султана, которые, прибыв с далекого острова, куда теперь он сам уносился, как разбитый бурей корабль, плясали в садовом театре Кателанского луга, в тот вечер, когда Андрэ и Пьер де Клерси, юные и живые, были рядом с ним и когда они встретили Ромэну Мирмо…

Площадь Звезды — площадь в центре Парижа, на которой находится знаменитая Триумфальная арка (воздвигнута в 1836 г. в честь побед французской армии в наполеоновских войнах). Под разными углами от площади расходятся 12 крупных проспектов, в том числе и знаменитые Елисейские поля.

Борнео — остров в Малайском архипелаге.